Янош снял с Лидии наручники — она очень ослабела, и можно было не опасаться побега. Таким образом, поверхностный наблюдатель мог бы принять всю троицу за друзей, если бы не угрюмое, исполненное ненависти лицо Лидии с темными кругами под глазами да усталые и в то же время странно угловатые движения, когда она пыталась в тесном лифте избегать малейшего прикосновения к Яношу и Давиду.
Лифт остановился на пятом этаже. Янош и Давид пропустили Лидию вперед. Давид отдал ей связку ключей, чтобы она смогла открыть дверь, и потом забрал их назад. Как он и предполагал, в квартире — роскошных трехкомнатных апартаментах со старинным паркетным полом и широкими белыми лакированными дверями — почти не было мебели. На паркете лежал слой пыли. Давид нечаянно вступил в какую-то клейкую массу, которую ему еле удалось отодрать от подошвы. Воняло старым мусором. «Проклятье, — подумал он. — Она опустилась еще сильнее, чем можно было судить по ее виду».
— Так, вот мы и здесь, — сказала Лидия.
Голос ее был слабым, сухим и походил на шепот. Лидия явно с трудом держалась на ногах.
— Устраивайтесь поудобнее, — добавила она подчеркнуто иронично, но ее лицо больше выдавало испуг, чем агрессивность.
Янош пошел в одну из комнат, а Давид запер дверь квартиры изнутри и спрятал связку ключей в карман своих джинсов.
— Я могу пойти в ванную? — спросила Лидия. — Я хотела бы принять душ и вообще…
Давид, прислонясь спиной к стене коридора, смотрел по сторонам и умышленно ничего не отвечал. Лидия медленно, шатаясь, побрела от него. Он не спускал с нее глаз. Наконец она нажала на створку одной из дверей, пытаясь быстро скрыться за ней. Одним прыжком Давид очутился рядом с ней.
— Вы можете делать все, что угодно, — мочиться, срать, принимать душ, — сказал он. — Можете даже уколоться. Но при условии, что мы будем при этом присутствовать.
— Вы идиот… вы… задница!
— Лидия, мы можем сократить эту процедуру. Вы скажете нам, где наркотики, а мы разрешим вам предпринять кое-что от вашего… недомогания.
У Лидии медленно выступили на глазах слезы:
— У меня тут ничего нет.
— Мы вам поверим только тогда, когда закончим обыск. Конечно, это может затянуться. Квартира вон какая большая.
Лидия села, как побитая, на край ванны, дрожа всем телом и тихо плача. Давид проверил зеркальный шкаф, обнаружив там массу медикаментов, продаваемых только по рецепту, но среди них не было ничего наркотического. Затем он прощупал кафельные плитки, бежевые, с голубой каемкой, но не нашел ни одной, которая была бы плохо закреплена, чтобы можно было бы за ней что-то спрятать. Он надел одноразовые перчатки, заглянул под раковину умывальника, опустился на колени, осмотрел пространство за унитазом и ощупал сливную трубу. Все было покрыто грязью, а кое-где даже плесенью. Легкое, но въедливое зловоние, исходившее от грязи и чего-то еще более гадкого, мучило Давида. Больше всего ему хотелось ни к чему тут не прикасаться. Он выпрямился, и в этот момент его позвал Янош.