– На завтра предсказываем вам хорошую погоду, – порадовал нас за обедом синоптик Рихтер. – Можете лететь.
– Это лучше, чем колоть дрова или таскать ящики, – соглашаются летчики.
***
– Ну, что же, летите сегодня?
– Конечно. Погода прекрасная.
Мороз около 20°. Последние лучи солнца ярко освещают землю. Надо спешить воспользоваться солнечным светом, чтобы выполнить осеннюю программу облетов.
Но не так просто завести на морозе мотор с водяным охлаждением. Вода, нагретая в баке зимовки, успевает остыть, пока собаки подвозят ее к самолету.
– Сколько времени будете летать? Укажите свой курс, чтобы можно было вас искать, если пропадете.
– Полтора часа… Курс – поперек пролива Вилькицкого, к мысу Мессер.
– Тогда лучше не пропадайте. Сам черт не найдет вас в плавучих льдах.
Мотор наконец заработал.
В быстром полете колючий мороз обжигает лицо. Маленькой кажется оставленная радиостанция. Высота набрана.
Курс взят на север, к плавучим льдам. Вдруг беспокойно задвигался бортмеханик Игнатьев. Мотор «барахлил». Нет нужного количества оборотов. К нашему удовольствию, посадочная площадка еще недалеко. Самолет круто идет на посадку.
– В чем дело?
– Бензинопроводная и маслопроводная трубки промерзли, – отвечает Игнатьев после осмотра мотора. – Придется их отеплять. Иначе лететь нельзя.
Приходится отложить полет.
– Разве такую погоду надо делать для полетов? – упрекает Линдель метеорологов.
– Чем же плоха? Вы просили хорошей видимости, а насчет мороза вы и не заикались.
– Мои собаки – и то надежнее вашей машины, – иронизирует Соколов. – Старый друг лучше новых двух.
Короткий день не позволяет продолжать работы. От долгого пребывания на морозе у всех замерзли руки и ноги.
– Поужинайте, да и спать. Так и пройдет незаметно вся зимовка, – советует повар Рулев.
Но спать еще рано. Снова появляется граммофон. На этот раз пластинки подобраны со вкусом.
Красивая, глубокая рапсодия Листа звучит в этой обстановке особенно захватывающе. Мы все дилетанты в музыке. Нам неизвестно подлинное настроение, которое хотел вложить в нее Лист. Но это и не важно.
Вероятно, каждый нанизывает на эти звуки свои думы и свои воспоминания. По лицам слушателей видно, что их мысли и думы уносятся далеко от этих пустынных и унылых мест.
– Не увезти ли нам эту пластинку на острова Самуила? Можно взять и «Черные глаза», – советуется со мной один из моих спутников.
По регламенту зимовки к одиннадцати часам должен прекратиться всякий шум. Мы расходимся по отдельным дощатым клеткам, называемым здесь каютами.
Рихтер, на основании полученных по радио метеосводок, вычерчивает на синоптических картах линию изобат.