– Хорошей погоды для полетов осталось мало. В ближайшие дни едва ли удастся лететь.
Это ясно и без карт.
Степанок, вернувшийся с метеорологической вахты, шумно отряхивает снег с шапки и куртки.
– Ух, и задувает же ветер!
– Надо подкрепить самолет, – решают летчики.
Все мы выходим из дому, чтобы проделать эту работу. В ночной тьме не видно летящего снега. Мороз при ветре леденит кожу лица. В воздухе чувствуется дикий разгул разбушевавшейся стихии.
Наш самолет стоит в полной исправности, будучи защищен от ветра стенами бани и сарая. Лыжи его крепко прижаты осевшим снегом. Это лучший для него якорь.
У подветренной стены дома лежат собаки, свернувшись клубками. Они засыпаны снегом и не хотят даже приподняться к протянутой руке, чтобы дольше сохранить тепло. На зимовке имеется, правда, не очень хороший собачник. Но в нем живут только щенки. Взрослые собаки предпочитают снежную яму.
Засыпанные снегом и промерзшие, мы возвращаемся в дом. На метеорологическую вахту вместо Степанка встал Скворцов. Он очень молод и совсем недавно оставил школьную скамью.
– Зачем вы приехали в Арктику?
– Считаю, что для меня здесь будет хорошая школа… Кто хочет быть полярником, тот должен отсюда и начинать.
Скворцов с большой точностью выполняет свои обязанности. В свободное время он усиленно занимается математикой и физикой. К тому же он хороший охотник, лучше всех умеющий гнать медведя, пока тот не остановится, чтобы принять бой. Собаки в большой дружбе с ним. Когда Скворцов идет к метеобудкам, стоящим в некотором отдалении от станции, Черныш и Оленегон поднимаются, чтобы сопровождать метеоролога в его путешествии.
– Это метеорологические собаки, – утверждают Рихтер и Скворцов.
– Не собаки, а жулье, – характеризует их каюр Соколов.
Конечно, Черныша и Оленегона метеорология вовсе не интересует. Больше всего их привлекает охота на медведя. Возить нарты – для них самое неприятное дело. Завидя первые признаки подготовки к выезду, они стараются быстро исчезнуть с зимовки в пустынной тундре.
Поэтому все приготовления к поездке начинаются с привязывания Черныша и Оленегона. После этого им остается только покориться неизбежному злу.
Сейчас езды мало, и обе «метеорологические собаки», спасаясь от пурги, отлеживаются на свободе в своих снежных ямах. Северные ездовые собаки, как правило, почти не имеют чутья. Его компенсирует развитое у них соображение: зрение и слух. На Севере собака является предметом первой необходимости. Она живет одной жизнью с человеком и потому более чутко и разумно реагирует на все его нужды. У Данилова была своя «гидрологическая» собака – Монька. Ни езды, ни настоящей охоты она еще не испытала. Придет к зимовке медведь, Монька со всем азартом старается прогнать его, не представляя себе, что зверя надо не прогонять, а держать. С Даниловым Моньку, вероятно, сроднило то, что работа гидролога протекала всегда сравнительно недалеко от жилья, в проливе Вилькицкого.