Кстати, члены ГКЧП все время мне говорили, что вот они введут чрезвычайное положение, а потом вернется Михаил Сергеевич и он сможет, так сказать, воспользоваться плодами наведения порядка. Но мне нужна была встреча с президентом! Утром 21-го я приехал в Министерство обороны СССР и сказал: любым путем, на любом самолете пустите меня к Михаилу Сергеевичу. Тогда и был дан самолет. В него вместе со мной сели Ивашко и четыре представителя ГКЧП. Я повез их в Крым. Меня встретил командующий Черноморским флотом, и нам дали возможность быстро добраться до Фороса. Первое требование Михаила Сергеевича, переданное через его охрану, через помощников, было — восстановить связь. Ко мне бросился Крючков: что делать?
— К вам?
— Ко мне. Я сказал: связь немедленно восстановить! Она была восстановлена через полчаса, потому что ее все-таки основательно нарушили. Михаил Сергеевич смог связаться с республиками, с Бушем, с главными военными силами. А уже через два с половиной часа подлетел Руцкой со своей командой...
И еще я открою одну тайну. Перед отлетом я имел короткое интервью — единственное интервью за все это время. У меня взял его по телефону Егор Яковлев. И я говорил: Егор Владимирович, я вам хочу сказать, что я немедленно, живой или мертвый, вылетаю в Форос. Что будет со мной — я еще не знаю, но я лечу туда, потому что не могу предать человека, с которым меня связывают сорок лет жизни. Егор мне ответил: я так и думал, Анатолий Иванович, я был в этом уверен, — скажите, я могу передать, что вы летите? Я отвечаю: действуйте! Вот единственное интервью, которое я дал. И если теперь Яковлев захочет это подтвердить... а я думаю, совесть журналистская его заставит... — пусть подтвердит. Вот такая Андрей Викторович, драма.
Они хотели — я думаю — доказать Михаилу Сергеевичу, что действуют, скажем, в его интересах. Но мне трудно утверждать это наверняка. Я говорю только то, что знаю.
— Если самолет заказали вы, как же в нем оказались Язов и Крючков?
— Я был в Министерстве обороны, разговаривал с Язовым. Видимо... они уже договаривались — ехать или нет. Знали, что я поеду во что бы то ни стало.
— Вы хотите сказать, что ваш визит поломал их планы?
— Он поломал планы не только их... он поломал планы и у другой стороны — тех, кто хотел бы выступить в роли освободителей президента. Через два с половиной часа в Форос пригнали самолет с офицерами, с солдатами, хотя если бы они попробовали силой, так сказать, овладеть дачей Горбачева — это было бы смешно. Но, как я и думал, все обошлось...
Честно скажу, я был уверен, что Михаил Сергеевич в таком состоянии, что сможет приехать. Это — мужественный человек, безусловно. И я, повторяю, не мыслил проведение сессии без президента. Сейчас меня больше всего упрекают, что я не созвал сессию Верховного Совета и не собрал президиум. Но это, Андрей Викторович, тоже большая иллюзия. Я дал телеграмму о созыве сессии двад... утром 19-го сразу же. Члены президиума стали съезжаться. Они приехали в конце 20-го числа, а многие только 24-го добрались до Москвы, например — Нинбуев. Он добрался сюда только 24-го.