На Кавказе же вместо враждебного Азербайджана Москва получит Азербайджан, крайне заинтересованный в резком улучшении отношений с Россией. В Баку понимают, что после того, как Иран выйдет из-под санкций и расправит плечи, придется отвечать и за «плацдарм», и за «Большой Азербайджан». Поскольку ЕС и Америка далеко, а эрдогановская Турция готовится к внешнеполитическому харакири, защитить Ильхама Алиева может только Владимир Путин. Именно поэтому уже достаточно долгое время между Москвой и Баку идут переговоры о новом формате взаимоотношений, которые могут включать в себя и вступление Азербайджана в евразийский интеграционный проект, и резкое снижение конфликтности в карабахском вопросе. Более того, выход Ирана из-под санкций улучшит положение российского союзника в регионе – Армении. После снятия санкций вырастет объем ирано-армянской торговли и, кроме того, будут реализованы некоторые инфраструктурные проекты, которые смогут облегчить блокаду республики ее восточными и западными соседями. При этом данные проекты никак не ослабят позиции России как эксклюзивного политико-экономического союзника Еревана (в Армении, конечно, попытаются сыграть на иранском факторе для выстраивания более равноправных отношений с Московой, но прекрасно понимают разницу между Россией и Ираном в уровне надежности, обязательствах и, в конце концов, менталитете). Более того, создание альтернативного грузинскому выхода Армении на мировой рынок серьезно ослабляет позиции официального Тбилиси на переговорах с Россией – грузинским лидерам будет гораздо сложнее разыгрывать армянскую карту и шантажировать Москву ужесточением условий транзита.
Своего рода тестом российско-иранского политического сотрудничества в новых условиях стала военная операция в Сирии, где Дамаск, Москва, Тегеран и Багдад вместе взялись за борьбу с ИГ. Итоги теста получились двоякими. С одной стороны, Иран и Россия сотрудничают достаточно эффективно – российские самолеты утюжат позиции боевиков, а иранцы помогают сирийской армии их бить на земле. Однако, с другой стороны, операция заставила многих снять розовые очки и осознать, что партнерство – это не обязательно полное совпадение интересов и готовность действовать себе в ущерб ради интересов другой стороны. Залогом крепкого сотрудничества (если оно, конечно, равноправное, между великими державами) является взаимоуважение этих интересов и отказ от чрезмерных требований.
Так, ни для кого не секрет, что Москва ждала от Тегерана более действенного и явного участия в Сирийской кампании. Да, иранские бойцы, а также их союзники из «Хезболлы» и шиитских ополчений Ирака воюют на стороне Башара Асада, причем по-честному, на передовой (новости о гибели иранских генералов появлялись с печальной, даже с пугающей регулярностью). Однако некоторые рассчитывали, что Иран направит в Сирию гораздо больше подразделений КСИР, Басиджа и других структур для эффективного и быстрого наступления на боевиков. Собственных вооруженных сил для контратак по всему фронту у Асада нет – мобилизационный потенциал сирийской армии показал дно, воюющие на его стороне подразделения «Хезболлы» попросту не имеют достаточного опыта и навыков наступательных операций (они скорее привыкли быть на месте своих нынешних соперников и заниматься оборонительной городской войной).