Однако Иран отправлять войска для ускорения процесса ликвидации боевиков не стремился и не стремится. И не потому, что не уважает союзников по антитеррористической войне, а потому, что не хочет потерпеть в ней поражение. Полномасштабный ввод экспедиционного корпуса КСИР в Сирию превратит антитеррористическую кампанию с признаками сектантской войны в полноценную религиозную войну трех шиитских режимов (сирийского, иракского и иранского) и «российских крестоносцев» против суннитов. Со всеми вытекающими последствиями, и прежде всего для самого Ирана. Ведь Россия может уйти из Сирии в любой момент. В общем и целом Россия, конечно, пришла в Сирию бороться против ИГ и отстреливать стажеров, прибывших в сирийские террористические группировки из России и Средней Азии. Однако Кремль не брал на себя обязательство освобождать Восточную Сирию от присутствия ИГ – официальная цель операции заключалась в поддержке наступающей армии Башара Асада. И Владимир Путин заявил, что российская воздушная операция в Сирии продлится лишь до тех пор, пока сирийские военнослужащие будут наступать. И если наступление закончится (в том числе и по причине резкого притока добровольцев в ряды боевиков), то Москва может легко завершить операцию, причем победно – выполнив изначально поставленную задачу и набрав за это вистов на международной арене. А расхлебывать последствия религиозной войны придется иранцам, чьи войска окажутся надолго втянутыми в партизанскую войну на территории Восточной Сирии и Западного Ирака.
Вместо этого иранцы попытаются, по всей видимости, убедить Москву нарастить авиагруппировку и поставки оружия, а возможно, и ввести ограниченный контингент. Но и Кремль, в свою очередь, от отправки контингента отказывался и отказывается. Путину не нужен свой Афганистан. Не нужно ему и перекладывать на российские плечи всю тяжесть операции, особенно «грязную» ее часть в виде наземного наступления. И не только потому, что не хочет получить свой Афганистан – несмотря на кажущееся совпадение иранской и российской позиций по Сирии, они несколько отличаются. Да, и Москва, и Тегеран хотят сохранить как сирийский режим, так и сирийское государство в нынешних его границах. Разница в том, что для России это – программа-максимум, а для Ирана – смысл всей операции. Тегеран попросту не может позволить себе сохранение в Западном Ираке и/или Восточной Сирии радикального суннитского террористического образования, которое станет источником нестабильности около иранских границ, а также отрежет Исламскую Республику от Средиземного моря и Леванта. Поэтому Ирану придется биться за единую (пусть федеративную или даже конфедеративную по ливанскому образцу) Сирию до победного конца. Если повезет – руками России, если нет – то своими.