На первый взгляд казалось, что антибиотики сирийского президента действительно могут победить революционный вирус. Активность и компромиссность Башара Асада привели к тому, что у части населения стал пробуждаться инстинкт самосохранения. Так, первыми с улиц ушли курды – после того, как Башар Асад освободил ряд их соплеменников из сирийских тюрем, а также подписал указ о предоставлении им гражданства (до тех пор в Сирии они считались незаконными иммигрантами, переселившимися в страну из Турции). Курды прекрасно понимали, что а) гарантии режима исчезают со сменой режима и б) вменяемая алавитская власть для них куда выгоднее, чем приход к управлению страны радикального суннитского большинства, вполне способного начать в стране этнические чистки.
Подобные же опасения появились и у других национальных меньшинств страны. Например, христиан, которые в рамках многонациональной Сирии приспособились не только жить, но и зарабатывать (в частности, они делали состояние на том, что выступали как посредники в переговорах и торговле между алавитами и суннитами). Власти же давали понять, что после прихода суннитов к власти Сирия перестанет быть государством, проводящим политику национальной и этнической терпимости. И что тех же местных христиан ожидает не только раскулачивание, но и лишение их права на жизнь (как это происходило в некоторых суннитских странах Ближнего Востока).
Однако планам Асада не суждено было реализоваться. Они были сорваны действиями как внутренних, так и внешних сил.
Речь прежде всего о сирийских спецслужбах, которым сложно было отказаться от прошлых методов дискуссии с согражданами, а также о старой гвардии папы-Асада, которая прекрасно осознавала, что вслед за министрами и губернаторами может настать и ее черед. Они продолжали подавлять протесты силовыми методами, отвечая жестокостью на жестокость. В частности, устроили образцово-показательный (с применением танков и артиллерии) штурм сорокатысячного городка Джиср-аш-Шугур, в котором до этого было убито 120 полицейских. В итоге сотни погибли, тысячи были арестованы, а еще тысячи жителей городка бежали в Турцию, разместились там в палаточных городках и стали общаться с иностранными корреспондентами. В результате по всей Сирии стали распространяться слухи о жестокостях асадовской армии во взятом штурмом городке (например, говорили, что солдаты правительственной армии насиловали девочек перед их родителями, а затем заставляли ходить голыми, готовить еду и чай своим насильникам). После таких рассказов положение властей серьезно осложнилось. Да, после этого Дамаск сделал выводы, и сирийские войска стали более тщательно подходить к зачисткам на бунтующих территориях (осуществлять их по возможности не полками, а точечными акциями спецназа или мухабарата, которые меньше раздражали население). И возможно, тактика бы сработала, если бы в раздувании сирийского конфликта не были заинтересованы внешние силы. Целый ряд из них был заинтересован в смене власти в Дамаске. Причем зачастую не от большой нелюбви к Башару Асаду – для них он был лишь пешкой, снятие с доски которой открывает дорогу к иранскому королю.