. Собственно, так и произошло – когда в США было принято политическое решение отказаться от войны в Сирии, да еще и сокращать финансирование сирийского сопротивления, сирийское сопротивление обвинило его в трусости, а исламисты начали выходить на первые роли. Уже 24 сентября 2013 года почти дюжина группировок выступила с совместным заявлением, в котором они открестились от Сирийского национального совета, обязались руководствоваться шариатом и сделать его единственной возможной системой права в стране. И тут же развернули войну против «умеренных оппозиционеров». Так, в середине сентября 2013 года ИГИЛ начало в контролируемой им части Алеппо операцию под кодовым названием «Зачистка от зла». «Нашей целью являются коллаборационисты, члены «Шабихи» (ополченцы, выступающие в защиту режима. –
Г.М.), а также те, кто бесстыдно выступает против “Исламского государства”», – пояснили исламисты цели операции. В итоге которой район был зачищен в том числе и от «бесстыдных» бывших светских партнеров
[398].
Исламисты вполне могли воевать на два фронта – и против Асада, и против оппозиции. Проблем с личным составом у них не было. Во-первых, к исламистам перебегали те же самые светские боевики – у ИГ и «Ан-Нусры» не только больше платили, но и гарантировали «социальный пакет» и «страховку». Журналисты рассказывали жизненные истории о лежащих в турецких госпиталях боевиках, когда раненые представители «светских» сутками ждали операций и умирали, а за исламистами ухаживали по первому разряду, поскольку их лечение финансировалось из стран Залива. Во-вторых, поскольку для исламистов сирийская война была не «освобождением страны от диктатуры Асада», а джихадом, то ключевую роль в их рядах начали играть не местные боевики, а залетные гастролеры. Так, боями исламистов в городе Ракка командовал полевой командир из Ливии, перемирие в городе Азаз со стороны радикальных боевиков подписывали кувейтец и чеченец [399]. Причем иностранные наблюдатели отмечали их высокие боевые качества, на порядок превосходящие возможности умеренной части сирийской оппозиции.
Среди самого сирийского населения отношение к исламистам было неоднозначное. С одной стороны, налицо было средневековое мракобесие, от которого жившие в светском государстве сирийцы уже отвыкли. «Не хочу говорить, что Асад лучше, но он все-таки не арестовывает и не убивает людей за то, что они курят», – говорил один из сирийских беженцев в турецкой Анталии [400]. Однако, с другой стороны, жестокость исламистов была предсказуемой и системной. Шариат как свод законов был все-таки лучше, нежели хаос, существовавший на подконтрольных светской оппозиции территориях. Как и в случаях с Афганистаном и Сомали, люди уставали от продолжающейся гражданской войны и готовы поддержать любую силу, которая сможет обеспечить порядок. В свою очередь, исламисты тоже занимались не только публичными чтениями Корана, но и социальной сферой. «Они научились тому, что нужно налаживать связь с местными жителями, – поясняет эксперт по сирийским джихадистским группировкам брейн-центра «Ближневосточный форум» Аймен Джавад аль-Тамими. – Особенно с детьми»