. После этого в рядах оппозиции проснется понимание, что Асад не уйдет, и затем начнется четкое деление на адекватных (которые хотели стабильности и хоть небольших дивидендов от своего участия в конфликте, но до этого не верили, что сирийский президент проживет настолько долго, что сможет им все это дать) и радикальных, которым ничего не надо ни от Асада, ни от единой светской Сирии.
По итогам этого разделения нужно было заниматься ликвидацией в северных и южных районах страны исламистов типа «Джабхат ан-Нусры», а также тех отрядов светской оппозиции, которые отказываются идти на диалог с Дамаском. Поставив оставшихся перед выбором между смертью, эмиграцией и компромиссом, можно было надеяться, что боевики выберут третий вариант (причем по принципу естественного отбора – кто окажется умнее, тот выберет его быстрее и получит больше преференций в рамках соглашения), после чего армия получила бы контроль за сирийско-иорданской границей и важным участком сирийско-турецкой границы. Только запечатав их и ликвидировав угрозу своим флангам, силы российской коалиции могли бы приступить к борьбе против ИГ на востоке Сирии. А по итогам победы над ними можно было бы заниматься федерализацией и проводить выборы.
Именно поэтому нового аналога антигитлеровской коалиции, как хотел Путин, не получилось – Москва отказалась входить в стесненную политическими рамками американскую коалицию и предпочла действовать в союзе с теми, кто разделяет ее принцип деления террористов и план по наведению порядка в стране, – Ираном, Ираком, а также самой Сирией. Судя по всему, Соединенные Штаты в конечном итоге согласились «приподзакрыть глаза» на российский подход. Возможно, потому, что ряд лидеров этой коалиции, живущих в западных отелях и воюющих в Сирии, живут на саудовские и турецкие деньги и не подчиняются США. Да, Москва и Вашингтон попытались включить в свое рамочное соглашение эти страны, однако те отказались – стабилизация Сирии без свержения Башара Асада и изгнания из нее Ирана не устраивала ни Эр-Рияд, ни Анкару. Было очевидно, что эти страны станут заниматься саботажем достигнутых соглашений, и Белый дом хотел бы минимизировать их влияние на этот процесс. В том числе и через ликвидацию их клиентов российскими крыльями.
Достигнув рамочных соглашений с Вашингтоном, Россия вступила в сирийскую войну. 30 сентября (через считаные часы после официального изменения американской позиции по Асаду) Совет Федерации дал добро президенту на военную операцию. И в тот же день российские самолеты начали наносить удары по позициям боевиков – причем бомбили не только объекты ИГ (ради борьбы с которым Москва формально и пришла в Сирию), но и других противостоящих Асаду группировок. Несмотря на огромное количество пораженных целей, операция шла непросто, и территории освобождались с большим трудом, однако легкой жизни никто и не обещал, по словам Марии Захаровой, Россия вмешалась в конфликт «на стадии его запущенности»