С прибытием Сноудена в Россию все чаще стал звучать вопрос: передал ли он секретные документы, которые прихватил с собой, китайцам или русским? 24 июня 2013 года американское издание «Нью-Йорк тайме» процитировало двух экспертов спецслужб. Не приводя конкретных доказательств, они утверждали, что китайцы сумели скопировать содержимое ноутбуков Сноудена, где он хранил украденные из АНБ документы.
Сноуден опроверг это утверждение, а также заявил, что ничего не передавал русским: «Я никогда не делился секретами ни с одним зарубежным правительством, и они не изымали никакой информации из моих ноутбуков». В защиту Сноудена от этих обвинений энергично высказался и Гринвальд.
Сноуден искусно выстроил свою линию защиты. Когда он работал в ЦРУ и по контрактам с АНБ, то занимался обучением правительственных чиновников надежным методам защиты информации от чужих посягательств. Теперь Сноуден мог на практике применить свои знания, оказавшись под повышенным вниманием иностранных спецслужб.
В Москве Сноуден вступил в переписку с бывшим американским сенатором-республиканцем Гордоном Хамфри, который в одном из своих писем написал Сноудену: «При условии, что вы не разгласили никакой информации, которая поставила бы под удар наших разведчиков, я полагаю, что Вы правильно поступили, когда разоблачили то, что я считаю массовым нарушением американской конституции». Хамфри также назвал Сноудена «храбрым разоблачителем», который показал «растущее пренебрежение» со стороны правительства США по отношению к своим гражданам.
Ответ Сноудена на письмо Хамфри не заставил себя долго ждать:
«Мистер Хамфри, спасибо за Ваши слова в мою поддержку. Я только хочу, чтобы как можно больше наших законодателей разделяло Вашу точку зрения – и тогда предпринятые мной действия будут не напрасными.
Средства массовой информации исказили мои поступки и намерения, чтобы отвлечь от сути имеющихся конституционных нарушений, и вместо этого сосредоточились на персоналиях. Мне кажется, они считают, что никакое современное повествование не обходится без участия в нем злодея. Может быть и так. Может быть, именно сейчас любовь к родине неизбежно влечет за собой ненависть со стороны ее правительства.
Если это будет подтверждено самим ходом истории, то я не буду пытаться избежать такого рода ненависти. Я незамедлительно приму на свой счет обвинения в злодеяниях на всю оставшуюся жизнь как неотъемлемый гражданский долг, позволив кучке правителей использовать меня как предлог, чтобы устранить нарушения.
Мое намерение, о котором я рассказал, когда все это началось, состояло в том, чтобы информировать общественность о деяниях, совершаемых от ее имени и против нее направленных. Я убежден в этом. Хотя журналисты и чиновники в это не верят, я не разгласил никакой информации, способной нанести вред нашим людям– агентам или любому другому человеку, и у меня нет малейшего желания сделать это.