Моя муза, спасение, лучшая подруга времён государственной библиотеки, когда мы зависали над зелёными столами в естественнонаучном читальном зале. Я предложила Ф. поездку в Крым, как делают брачное предложение. Как и многим друзьям. И ведь все они сказали да, я могла бы устроить гарем. Но люди приходят и уходят, а Годо так и не появился. Ничего не происходит, сначала обрывается контакт, потом происходит слишком многое – и всё не то. Из Берлина больше не ходит поезд в Крым, меня больше не тянет в Киев. Целый роман можно было бы написать из этих неисполненных намерений. Много было воодушевлённых глаз, ответов, утверждений. Контракты доверия, надежды на нечаемое. Начатки профессиональных начинателей.
Среди прочего я планировала поездку с одним австралийцем, которому не терпелось увидеть как можно больше Европы. А ещё с подругой, с которой мы хотели таким образом вознаградить себя за наш завершённый проект. The big after. Это так и осталось в задах. Потенциальная осада Севастополя потенциальными друзьями и подругами.
Даже бывший муж хотел со мной поехать. Пришлось отказаться общим пакетом от этой тщеты, как от прочитанной книги. Тема всплыла, когда он не напрямую завёл речь о том, что Восток есть нечто дикое и что я родом из степи. Нет, степь находится как раз у вас, ледник разгладил твой Мек-Пом, вдавил в нижне-немецкий диалект, тогда как в Крыму есть средиземноморски гористое побережье. Степь, опьянившую Чехова в его почтовой карете, я никогда не ведала. Может, мы и проезжали её на поезде, когда покидали нашу маленькую ферму. Может, моя мать как раз в тот момент распаковывала копчёную курицу, так что всё моё внимание было устремлено на неё.
Через ту местность проходит не только эстетическая ось мира, как гласит Крымский клуб (Сид, привет!), но и аксиологическая. И хочешь не хочешь, заточишься ли ты в башню из слоновой кости, а скорее всего в бетонный бункер по имени наука, или будешь с боем брать в Русскости по воскресеньям экспрессивный танец, а по понедельникам сессии живописи: тебе из клуба никуда не деться.
Романтика поездки на поезде. Эта глава показывает сепаратистские тенденции. Но после Жадана тут нечего добавить. Мне не перекрыть его отменные отрывки впечатлений от его поездки по Восточной Украине. По Крыму я не разъезжала, насильственные поездки в санаторий или на Северную не в счёт, так же, как к топографии игр не относится чердак, на который тебя волок мужчина, приставивший в лифте нож к горлу.
Моя романтика (повторение – мать учения) состояла в том, чтоб никуда не ехать и не носить дурацкие бантики, а вместо этого или быть под акацией, на заборе, или пешком пойти в новый квартал, знакомиться там с менее знакомыми детьми, на велосипеде въезжать на холм, который на роликах ощущался совсем иначе, удирать от мальчишек с дурными намерениями, а самую скользкую картонку в качестве ледянки до следующего раза припрятывать в подъезде под лестницей. Снова активировать, чтобы не потерять её из виду.