39
взятым (177 рукописных листов против 186). В отличие от них он писан прозой, оживляемой 140 стихотворными включениями; часть из них — отрывки из произведений знаменитых и малоизвестных поэтов ближневосточного мира, другая принадлежит самому автору. Не случайно избран прозаический стиль письма: сказались тут углубленный подход к теме, не позволяющий укладывать строго прециозные, технически и терминологически насыщенные описания в прокрустово ложе стиха, а с другой стороны, и возраст пишущего, когда с годами ход мысли обычно тяжелеет, неприметно и необратимо, легкие крылья рифмы теряют упругость; житейские наблюдения, философские раздумья, рассыпанные в тексте, тоже требовали спокойной формы. Но нет-нет да и вспомнится охладевшему сердцу первая любовь (из книги мы знаем, что в молодости Ахмад ибн Маджид увлекался стихосложением не на одни морские темы) — и вбегает в суховатый текст поэтическая вставка, подчас в неожиданном месте.
Содержание главного произведения арабского мореплавателя сложно и разнообразно — это нам показал уже перечень разделов; выдающийся знаток морской литературы Востока Ферран с полным основанием назвал «Полезные главы» самой зрелой и яркой работой нашего автора, отмечая в числе прочих достоинств то, что, например, лоция Красного моря в «Главах» не имеет себе равных в европейской литературе. Для нас важно, что кроме огромного количества практических указаний по судовождению, показывающих уровень морских знаний в халифате, но в значительной мере лишь развивающих материал частных лоций, в книге Ахмада ибн Мад-жида имеется скрупулезно разработанная теоретическая часть — зрелый плод знакомства с разнообразной литературой, собственных наблюдений и размышлений, то, что составляет принципиальное отличие главного труда его жизни от цикла более мелких поэм. В большинстве глав отступления от стиля технического руководства вкраплены фрагментарно, первая — занята ими целиком.
Здесь развернута широкая картина последовательного развития навигационных знаний в том виде, как представлял себе это мусульманский автор, воспитанный в мире канонов господствовавшей тогда догмы. Читатель в XX веке снисходительно усмехается, читая, что первым из мореплавателей был Ной, спасавшийся от всемирного потопа на первом средстве передвижения по воде — утлом ковчеге. Но если за средневековым писателем видеть не книжную фигуру, а живого человека, то оправданны самые иррациональные его представления, тем более что и сейчас мы далеко не все еще знаем и часто находимся в плену традиций или преподанных