670. Там же, с. 58. «Wer sich der Einsamkeit ergibt…» (Harfenspieler, I, 1795). Также перев.: Ф. Тютчев, Ф. Берг, А. Григорьев.
671. Там же. «An die Türen will ich schleichen…» (Harfenspieler, II, 1795). Также перев.: А. Струговщиков.
672. Райнер Мария Рильке, Лирика, М., 1965, с. 13 (цитируется в предисловии В. Адмони). №№ 672–673 печ. по изд.: Звездное небо. Стихи зарубежных поэтов в переводе Бориса Пастернака, М., 1966. Рильке, Der Lesende — «Ich las schon lang. Seit dieser Nachmittag…» (Das Buch der Bilder, 2. Teil, 1902). Б. Пастернак перевел это и следующее стихотворение специально для «Автобиографии» (1958), где, между прочим, писал: «У нас Рильке совершенно не знают. Немногочисленные попытки передать его по-русски неудачны. Переводчики не виноваты. Они привыкли воспроизводить смысл, а не тон сказанного, а тут все дело в тоне… У Блока проза остается источником, откуда вышло стихотворение. Он ее не вводит в строй своих средств выражения… Для Рильке живописующие и психологические приемы современных романистов… неотделимы от языка и стиля его поэзии» («Новый мир», 1967, № 1, с. 215). Также перев.: А. Бикст.
673. Там же, с. 15 (цитируется в предисловии В. Адмони). Der Schauende — «Ich sehe den Bäumen die Stürme an…» (Das Buch der Bilder, 2. Teil, 1902). Также перев.: А. Бикст.
674. «Красная новь», 1942, № 7, с. 105. Словацкий, Kulik — «Oto zapusty, dalej kulikiem…» (1831). Также перев.: А. Коваленский, H. Асеев. Стихотворение отражает революционные события 1830 г. Кулиг (или кулик) — польское масленичное празднество, когда группы ряженых, музыкантов и плясунов отправлялись по шляхетским имениям и хуторам, увлекая за собой все новых участников карнавала; в этом стихотворении кулиг является аллегорией восстания. Карл Десятый был свергнут с французского престола июльской революцией 1830 г. Бей тунисский — в оригинале алжирский дей, правитель Алжира, который в 1830 г. потерял трон после захвата Алжира Францией.
675. Поэзия Грузии, М.—Л., 1949, с. 217.
676. «Октябрь», 1945, № 10, с. 98. Также перев.: С. Шервинский, Н. Тихонов, Вл. Орлов.
В творчестве Самуила Яковлевича Маршака, лирического поэта и автора многочисленных стихотворений и поэм для детей, стихотворный перевод, которым он занимался более чем пятьдесят лет — с 1914 г. до самой смерти, — играет огромную роль. Это прежде всего стихи шотландского народного поэта Бернса, английского философского лирика Блейка, сонеты Шекспира, английские и шотландские народные баллады, стихи Байрона, Шелли, Китса, Вордсворта; Теннисона, Браунинга, Стивенсона, Йейтса, Элиота, Лира, Кэррола, Киплинга, Милна, а из других литератур — стихи Петефи, Гейне, Туманяна, Д. Гулиа, И. Фефера, Родари. Оценивая своеобразие переводов Маршака из Бернса, А. Твардовский писал: «Он сделал Бернса русским, оставив его шотландцем. Нигде не найдешь ни одной строки, ни одного оборота, которые бы звучали, как „перевод“, как некая специальная конструкция речи, — все по-русски, и, однако, это поэзия своего особого строя и национального колорита, и ее отличишь от любой иной» («О переводах С. Я. Маршака», в кн.: С. Маршак, Сочинения в 4-х томах, т. 3, М., 1959, с. 789). Сам Маршак видел в переводе искусство, «которое призвано воспроизводить на другом языке сокровенные мысли, образы, тончайшие оттенки чувств, уже нашедшие свое предельно точное выражение в языке подлинника» (т. 4, с. 336).