— Вы спешите, ваше величество? Вероятно, она уже ожидает вас.
— Пропустите меня, мадам.
— Но какое разочарование вчера вечером, не правда ли, мой бедный король? Ах, какой удар для гувернантки. Боже мой, какой удар. Ни архиепископа, ни бракосочетания. Расстроен весь хитроумный план. Ну, разве это не жестоко?!
Людовик в недоумении смотрел на ее прекрасное, дышавшее яростью лицо, и внезапно у него в уме мелькнула мысль, что от горя она рехнулась. Какой иначе может быть скрытый смысл этих безумных слов об архиепископе и разочаровании? С его стороны недостойно было бы говорить так жестоко с больной женщиной. Надо успокоить ее, а главное — уйти.
— У вас много моих фамильных драгоценностей, — сказал он, — прошу вас оставить их себе в знак моей признательности.
Он думал сделать ей приятное и успокоить, но в одно мгновение она была уже у шкафа, где хранились ее сокровища, и стала кидать горстями камни к его ногам. Маленькие красные, желтые и зеленые шарики, звеня и сверкая, раскатились по полу, ударяясь о дубовые плинтусы пола.
— Они пригодятся для гувернантки, если приедет архиепископ! — кричала де Монтеспан.
Людовик еще более убедился, что перед ним сумасшедшая. Ему пришла в голову мысль, как лучше подействовать на более мягкую сторону ее натуры. Он быстро подошел к двери, открыл и шепотом отдал какое-то приказание. В комнату вошел юноша с длинными золотистыми волосами, падавшими на черный бархатный камзол. Это был младший сын г-жи де Монтеспан граф Тулузский.
— Я думаю, вы захотите проститься с ним, — проговорил Людовик.
Она стояла, пристально смотря на него, словно не в состоянии понять смысла его слов. Потом ей вдруг стало ясно, что от нее отбирают детей так же, как любовника, что та, другая женщина будет видеть их, говорить с ними, приобретая их любовь в ее отсутствие. Все, что было дурного в этой женщине, внезапно вырвалось наружу, и в это мгновение она действительно была безумной фурией, как считал ее король. Если сын не будет принадлежать ей, матери, то пусть не достается никому… Под рукой у нее среди различных вещей лежал нож, осыпанный драгоценными камнями. Она схватила его и кинулась на испуганного мальчика. Людовик вскрикнул и бросился вперед, пытаясь удержать обезумевшую, но его предупредили. Какая-то женщина вбежала в открытую дверь и схватила руку г-жи де Монтеспан. Завязалась короткая борьба; две гордые женские фигуры боролись между собой, а нож упал между ними. Испуганный Людовик поднял его, схватил за руку сына и выбежал из комнаты. Франсуаза де Монтеспан, шатаясь, отошла к оттоманке и увидела перед собой серьезные глаза и строгое лицо другой Франсуазы — женщины, присутствие которой как бы бросало тень на всю ее жизнь.