«Придется просить прощения», — заключил Василий, иного объяснения для свалившихся на него бед не найдя. И понуро зашагал к автобусной остановке.
Доехал он на сей раз, что называется, зайцем. Кондукторша словно не заметила Василия. Как мимо пустого места прошла, собирая оплату с вошедших пассажиров, и даже не глянула в его сторону.
Радоваться, впрочем, было рано — не замечали Василия и другие пассажиры автобуса. Настолько не замечали, что с сидячего места ему очень скоро пришлось уйти: какая-то тетка поставила прямо на колени Василию тяжелую сумку, сама плюхнувшись рядом. Ехать стоя тоже оказалось не сахар: пассажиры толкали Василия, если он оказывался у них на пути, отжимали к краю салона, наступали на ноги.
«Пустое место!» — шипел он сквозь зубы после каждого такого столкновения. Но еще не потерял надежды все исправить.
Пулей вылетев из автобуса, Василий на бегу достиг перехода и, чуть ли не спотыкаясь на ступеньках, спустился в полумрак подземелья. Давешнего старичка-попрошайку найти не составило труда. Даром, что он больше не болтался по переходу — то ли устал, то ли просто не видел смысла, поскольку утренний поток прохожих заметно поредел.
Теперь старичок сидел у стены на неизвестно откуда взявшемся стуле, а перевернутую шляпу держал на коленях. И ждал… уж не Василия ли?
— Старик! — выпалил Василий сходу, подскочив к попрошайке и на миг зачем-то еще ухватив его за рукав, — прости…те, не знаю, как вас зовут. Прошу простить меня. Виноват… осознал. Не хотел… очень на работу спешил.
Старик промолчал. Вернее, молча смотрел перед собой — и словно бы сквозь Василия. Не замечая стоявшего перед ним человека.
Тогда Василий не придумал ничего лучше, кроме как бухнуться на колени — точно был перед ним не стул со старым попрошайкой, а королевский трон.
— Прошу! — воскликнул он, — ради бога!
— Не поминай всуе, — буркнул старичок, и Василий счел это для себя добрым знаком. Хотя бы до слов снизошел, и то хорошо.
— Простите, пожалуйста! — взмолился Василий, еще и руки вскидывая в молитвенном жесте, — да, я виноват… но я не хотел! Не хотел вас обидеть! Просто работа тяжелая… спешил. Но я все искуплю. Честное слово! Позвольте мне искупить свою вину.
— Ишь, как запел-то, — с сарказмом молвил старичок в ответ, — сла-а-адко. Прямо как каратист, которому, пардон, яйца во время тренировки отбили.
— Прошу! — чуть ли не срывая голос, воскликнул Василий, — я заплачу… вот! Все, что у меня есть.
С этими словами он раскрыл бумажник и принялся вытаскивать одну за другой из него купюры и складывать в шляпу старичка-попрошайки.