— Понимаю, что мало, — приговаривал Василий, — но больше у меня нет… пока. Но если вы… если все снова станет прежним, я первым делом дойду до банкомата и сниму… сколько скажете. Да! А если даже и тогда не хватит… я готов с зарплаты отдавать. Только простите!
— Простить-то, конечно, можно, — с задумчивым видом изрек старичок, доставая купюры из шляпы и пряча их за пазуху, под старенькое пальтишко, — отчего бы не простить? Но вот странно: вы, вроде бы, уже взрослый человек. Так неужели до сих пор верите в добрых волшебников? Которым достаточно взмахнуть разок-другой волшебной палочкой, тарабарщину какую-то проговорить — и все снова возвращается на место. Все, что было сломано или испорчено. Оторванная нога вырастает… или прирастает. Так же прирастает к пеньку срубленное дерево, уже на дрова пущенное. Свидание с любимой девушкой, на которое вы донельзя глупо опоздали, переносится на следующий день. Бедолага, которому пулей мозги вышибло, снова жив-здоров, смеется и разговаривает. Увы, молодой человек! Так только в сказках бывает… и то не во всех. Хотя за деньги спасибо. Уж что-что, а деньги лишними не будут.
— Но это нечестно! — Василий вскочил на ноги в отчаянии и гневе, — либо возвращай…те мою работу, квартиру и прочее. Либо хотя бы деньги, что я дал. У меня же больше нет ничего!
С этими словами он ухватил старичка за ворот пальто, дабы вырвать у него хотя бы столь опрометчиво отданные купюры. Вернее, попытался ухватить. С далеко не старческой прытью старый попрошайка соскочил со стула и метнулся в сторону, буквально проскользнув мимо Василия и его протянутых рук.
А уже секунду спустя…
— Э! Что еще за дела? — раздался за спиной Василия суровый голос.
Обернувшись, он увидел двух музыкантов — они надвигались на чужака из темнеющей глубины перехода. Оба выглядели ребятами крепкими, рослыми, и вид имели весьма угрожающий, несмотря на свои инфантильно-сентиментальные песенки. Тогда как Василий последний раз дрался еще в школе, да, вдобавок, не в самом старшем классе.
И как назло ни стражей порядка поблизости видно не было, ни даже других прохожих.
— Все в порядке, — махнул музыкантам старичок, — просто общаемся. И этот молодой человек попросту погорячился. Ведь так?
Василий судорожно кивнул. А старичок продолжил, снова обращаясь конкретно к нему:
— Прежнюю жизнь вернуть вам, конечно, нельзя — честно скажу. Ничего личного. Просто так уж мир устроен: есть поступки обратимые, а есть необратимые. И некоторые ошибки можно совершить всего один раз.
— И что мне делать? — вопрошал Василий, перебивая, но старик-попрошайка словно бы не услышал вопроса.