‘) Фабрика, где размалывается и прессуется уголь.
Они е величайшей поспешностью хлебали суп и вновь занимали очередь за добавкой. .Ели с таким увлечением, что мы за обедом и не узнали, что и какая работа нам предстоит.
Нас, как новичков, встретили довольно вежливо-. Накормили досыта супом; когда прогудел послеобеденный свисток, нас погнали на работу.
Работа была очень тяжелая. Уголь сухой, кругом все время столбом стояла пыль. Когда шел дождь, все превращалось в черную, грязь, которая очень трудно смывалась. Поэтому иемудренно, что фабричная дирекция и в мирное время любила порабощать больше пришельцев, нежели своих немецких рабочих, ибо последние были более требовательны; а на всей фабрике и в шахте было очень много недостатков, которые при более или менее организованных рабочих не были тернимы.
До нас в шахте работали немцы. Незадолго до нашего прибытия в Ганноверской провинции была проведена большая мобилизация, под которую попало большинство рабочих брикетной фабрики, как и шахтеров. Мы, пленные, как-раз должны были заменить ушедших.
Оставшиеся немецкие рабочие приняли нас приветливо. На одной работе, под одним ярмом капиталистической экеплоатации, мы стали близкими друг-другу, и не было уже врагов – немцев, русских, – была одна рабочая семья.
Весной 1915 года немецкие рабочие питались еще сносно. Во время завтраков можно было видеть у них и мясо, и масло, и колбасу, и сыр. Только к осени того же года все это стало постепенно исчезать.
По всей вероятности, мы имели самый ужасный вид, ибо немцы смотрели на нас с сожалением, и были нередко случаи, что во время завтраков они делились е нами последним куском хлеба.
И действительно, с непривычки работалось очень трудно. Ноги подкашивались от истощения и общей слабости. Рабочие-немцы, которые были с нами на одной работе, это видели и чувствовали. И с их стороны никогда не было никаких жалоб на нашу лень или невозможность сработаться с нами.
Другое дело—с мастерами, надсмотрщиками. G первых же дней мы с ними не поладили. Рабочие-немцы их боялись, и совершенно резонно, как выяснилось впоследствии; мы же просто показывали зубы и с первых же шагов стали непримиримыми врагами. Особенно в натянутых отношениях были с управляющим шахтой… Это был второй Тимме.
Вследствие общей истощенности и слабости организма, после многих месяцев и ил его-не делания в лагере, отвратительного питания, пленные, конечно, не могли в своей работе поспевать за немецкими рабочими. Мастера и надсмотрщики стали следить за нами на каждом шагу; давали нам определенное задание и обещали не принуждать, если пленные, скажем, выгонят такое-то количество вагонеток. На следующий день задание увеличивалось. В первые дни работы обещали платить отдельно за выработку и отдельно за. работу сверх установленной выработки. В следующие дни стали платить только за выработку, при чем ее изрядно увеличили. Таким нутем довели до того, что пленные выполняли ту же норму, как и цивильные немцы.