Наиболее упорных, которые прекословили, старались различными способами уломать. Так, например, за обедом и ужином кухарка наливала им только одну жидкость без единой картофелины. Во время раздачи обеда против кухарки, обыкновенно тут же, на столике, сидел управляющий, и как только к стопу подходил пленный, прежде чем наливать суп в его миеку, кухарка смотрела на управляющего; последний кивком головы указывал ей, наливать ли в миску только одну жидкость, или же подбавлять и картошку.
Подобными мерами старались обуздывать непокорных. И нельзя сказать, чтобы управляющий не достигал своей цели.
Врач нас никогда не посещал. Только когда человек умирал, из ближайшего селения привозили врача, который даже больного пленного не мог выслушивать без издевательств.
О больными расправлялись весьма^ просто. Их силой вышвыривали из барака и при помощи караульного солдата отправляли в шахту. Самой достоверной приметой для администрации, – здоров или болен пленный, было то: ел он, или нет. Только тогда, когда больной не ел ни крошечки,
0го не гоняли на работу. Но после голодовки, конечно, трудно было и больному воздержаться от еды.
В первые недели нам платили по 10 пфеннигов (приблизительно 5 коп.) в день. Работали мы 12 часов, е перерывами – У>3 часа на завтрак и 1 час на обед. Через месяц плату увеличили до 75 пфеннигов.
На работу и с работы нас сопровождали караульные, которые охраняли нас и на работе. Барак, в котором мы жили, охранялся днем и ночью.
Прошло лето. Наступила осень. Окружающие нас поля желтели и покрывались копнами. Кое-где на деревьях стали появляться золотистые листья.
Из барака на работу, с работы в барак, – каждый день одно и то же; все это настолько надоело, что хотелось вырваться из этой ямы и вернуться опять в лагерь.
Вновь прибывающие из лагеря пленные рассказывали, что там многое изменилось. Французы и англичане получают великолепные посылки, лагерного хлеба и суда не едят. Оставшиеся в лагере русские питаются хорошо. Стал мягче и лагерный режим; телесные наказания не применяются, французы и англичане открыли свои библиотеки, будто бы, есть и русская библиотека. Разрешается также устраивать спектакли, специально для этого отведен особый барак.
Все эти известия соблазняли нас, и мы поставили своей целью в ближайшем будущем вырваться во что бы то ни стало отсюда и попасть в лагерь. Там все же была не такая яма, как здесь.
Когда мы обратились к караульному офицеру с соответствующей просьбой, тот пожал плечами и заявил, что он имеет право отправить в лагерь исключительно больных, неспособных к работе. Значит, до поры до времени приходилось оставаться в Валлензене.