– Знатно шахнуло. Пороху можна меней, – пробасил казак, когда у него в ушах перестало гудеть. Выстрел из пищали, скованной из почти сантиметрового листа железа и заряженной двойной дозой пороха, едва не стал последним для самодельной пушечки. Гром, получившийся при испытании, вызвал у местных вполне предсказуемую реакцию: люди попадали на колени и начали молиться, очумело потряхивая головами.
– Немного перестарались с зарядом, – легко согласился Костя и бросился смотреть на результаты стрельбы.
Палки с корзинами снесло начисто. Порубленные на куски лозы валялись в десяти метрах от того места, где были воткнуты. Пищаль, или маленькая пушка, практически не пострадала. Толстый ствол выдержал давление, хомуты не послетали, «сварка» не разошлась. Даже ствол не раздуло. Только сломалась задняя из круглых чушек, которые кузнец приспособил в качестве колес. Видимо, при отдаче, про которую Малышев забыл, пушку бросило назад и деревянная ось не выдержала.
После осмотра пушечки, тут же любовно окрещенной русичами «Евой», воздух в окрестностях замка огласило троекратное «ура!» в исполнении все тех же четверых дорогих гостей баронессы де Ги. Теперь у них был не только спирт, но и вполне приличная технология, способная серьезно повысить боевой потенциал отряда. Чтобы иметь возможность посылать ядра, способные разрушить ворота или стены, надо было организовать литье пушек, но для картечного залпа годились и кованые стволы. Да, такое оружие по дальности и эффективности могло быть равноценно пятерке знаменитых английских стрелков, чьи метровые стрелы насквозь пробивали доспехи рыцаря с расстояния даже большего, чем пятьдесят метров. Но в Италии не было английских или валлийских лучников. Зато теперь была пушечка, способная одним выстрелом снести два десятка бронированных противников, при условии, что они достаточно кучно расположены.
Испытания продолжили, выстрелив за полчаса еще пару раз. Опытным способом Малышев, теперь главный пушкарь одиннадцатого века, подобрал объем пороха и картечи, оптимальные для стрельбы. После испытаний от корзин не осталось практически ничего.
– Все-таки я считаю, что для полноты определения качества выстрела мы должны использовать деревянную стену, отодвигая от нее пушку с тем, чтобы вычислить кучность и глубину проникновения снарядов или картечи, – глубокомысленно изрек Улугбек Карлович, носком сапога поддевая остатки витых из прутьев корзинок. – А то мы не знаем ни дальности стрельбы, ни поражающего действия.
Костя согласился:
– Этим и займемся завтра, братан. – Ученый поморщился, и Малышев спохватился. – Конечно, друг. Завтра и попробуем. Сегодня у меня еще на пару выстрелов пороху и осталось. А картечи, так и вообще – на раз. Завтра намелю еще пару кило, и побабахаем по стеночке.