– Какие такие здания они могут соорудить, если самые величественные из зданий – это соборы, посвященные Господу нашему? Без веры в Него разве можно сотворить что достойное? А раз у них нет веры, то и здания их – швах, ерунда, не заслуживающая нашего внимания. Что же до врачевания, – она решила не использовать слабо знакомый термин «медицина», – то ежели Бог отмерил тебе мало, то столько ты и проживешь, а пытаться украсть что-то у судьбы – это язычество и колдовство.
– Разве что крови немного дурной спустить[100], – немного поколебавшись, добавила Иоланта, на что императрица после недолгого колебания согласно кивнула.
Костя только развел руками, признавая поражение в споре с прекраснейшей августейшей особой. Та гордо обвела зал победным взором. Фрейлины, из-за незнания языка упустившие суть спора, только хлопали глазами. Одна старая карга, баронесса фон Аушвиц, согласно шамкала беззубым ртом. Иоланта потупила взор и старательно делала вид, что полностью занята вышиванием. Адельгейда легонько вздохнула и кивнула Малышеву. Мол, плети дальше.
– А на самом краю земли, там, где плещутся волны океана, живут народы, которые не знают правителей. Зима там – холодная и длинная, лето – короткое и нежаркое. Земля успевает отмерзнуть только на глубину лопаты.
– Как же они живут там? Чем питаются? – В вопросах рассказчику наконец-то появилась заинтересованность.
– Летом живут они в юртах из звериных шкур, похожих на те, что используют кочевники половцы. А зимой рубят замерзшее море и строят себе дома изо льда, в которых палят костры из помета своих оленей, которых у них видимо-невидимо. Ловят рыбу и разводят оленей – тем и живут.
– А не мерзнут? В домах изо льда-то, – задала очередной вопрос начинавшая поджимать губы императрица.
Костя, не почувствовав подвоха, ответил:
– Нет, ваше величество. Они мажут лица жиром, никогда не снимают одежды и привыкли к холоду.
Адельгейда усмехнулась:
– Знаю я твоих замороженных, скальд. Эти народы живут на берегах Эстланда и за Холодным морем. К ним часто новгородцы на мен ездят, мед и холсты на шкуры менять.
Дочь Всеволода Старого вздохнула и подвела итог:
– Враль ты, скальд, враль и баечник. – Она еще раз вздохнула. – Но делать нечего. Если уж ты только сказки рассказывать горазд, которые я уже слышала, то хоть песни спой, что мне неведомы.
Малышев пожал плечами, согласно кивнул и взялся за хитарьеру.
По залу прокатился очередной струнный перебор.
2
На следующий день к обедне в замок вернулись с охоты германский император со свитой. Вместе со всеми приехал и стонущий и охающий Улугбек Карлович.