Проводника Ульриха, который благополучно довел их до Бамберга, отпустили с премией. В разборках, проходивших на русском языке, он все равно ничего не понял, а хорошая прибавка к обещанной сумме была гарантией его дальнейшего молчания. Ульрих был парень сметливый и поклялся держать язык за зубами. Горовой подарил мальчишке один из мечей, захваченных на поле битвы, и плащ Черного Згыли. Подросток уехал домой абсолютно счастливым.
В отличие от предыдущих более скромных мест, выбираемых для ночлега, постоялый двор «Золотая шпора» был очень фешенебельным, по местным меркам. Здесь в каждой комнате стояли кувшины с водой, ночные горшки, и для отдыха предлагались не набитые старой соломой матрасы, брошенные на пол, а срубленные из грубых досок кровати, устланные не очень грязными перинами, полными свежим, пахнувшим летом сеном. Хозяин клялся, что меняет сено раз в неделю. О том, как часто он стирает матрасы, владелец тактично промолчал.
Пол в главной зале был не глинобитный, а дощатый. На вертеле у камина мог бы поместиться целый теленок. Да и публика была приличная: чинные купцы, пара толстых монахов с золочеными крестами, мастер ювелирного цеха с подручными.
При выборе заведения Костя протестовал против мест, где могли оказаться люди из тех, что имели возможность побывать при дворе. Уж лучше с клопами и крестьянами, чем на перине, но с теми, кто сумеет опознать императрицу. Однако Адельгейда умела настоять на своем: она слишком много потеряла, устала, а в этих клоповниках слишком шумно и полно соглядатаев. Среди же почтенной публики шпионам не место.
Странная логика! Тем не менее поле битвы осталось за супругой Генриха IV. На счастье, венценосная беглянка не стремилась блистать в общей зале, предпочитая в мужском костюме проводить время в своей комнате. А на дороге при встрече с другими путешественниками она держалась молча и неприметно, в отличие от той же баронессы де Ги, которая стреляла глазками и при малейшей опасности грозно раздувала ноздри, как боевой конь. В таких случаях Захар и Горовой прикрывали собой возок, а Костя выезжал к встречным на разведку.
Теперь в заполненной дымом от камина общей зале сибиряк и казак своими телами загораживали угол с Валиаджи и Иолантой. Малышев начал ужин в компании своих товарищей, но спустя полчаса не выдержал и подсел к столику, за которым сидели Иоланта и Энцо.
При приближении Кости лекарь, рассказывавший какую-то байку улыбающейся баронессе, затих и занялся своим карпом в сметане. Иоланта запнулась и напряглась, спина ее выпрямилась, лицо приняло гордое и неприступное выражение. Она старательно дистанцировалась от полоцкого жонглера, дабы пресечь на корню все возможные размышления и фантазии последнего на ее счет. Все-таки верно сказала Адельгейда, дочь барона – это дочь барона. И в пару себе надо подбирать ровню. После того как выяснилось, что к отравлению жонглеры не имели отношения, дамы начали общаться со своими новыми попутчиками. Однако если «полочане» обращались к императрице и ее спутнице уважительно, но как к равной, то беглянки снисходили до разговора со своими новыми попутчиками тоже уважительно, но как к верным слугам. Это было заметно. Но только не для человека, чувства которого, притихшие во время побега, снова ожили при приближении к объекту мечтаний.