Люцита начала легонько поглаживать мамину руку, как будто сама была ей матерью. Только Земфире не стало от этого легче. Часто так бывает: когда кто-то начинает тебя жалеть, то самой себя еще жальче становится.
— А еще, Люцита, я поняла: в сердце его есть место только для одной женщины. Для Рады. Как будто не было этих лет после ее смерти. И как будто она все еще жива. В общем, ничего у меня не получилось.
Земфира расплакалась. И дочь — вслед за ней.
— Мамочка! Ну почему нам с тобой так не везет? Как папа умер, так и нет рядом с нами мужчины. Вроде и не уродины.
— Видно, судьба наша такая…
— Опять судьба! Нет! Во всем виновата семья Баро. От них все наши беды! Кармелита увела у меня Миро. Ее отец разбил тебе сердце. А ее мать когда-то лишила тебя Баро! И все это они — Зарецкие.
— Люцита, не говори так. Сколько тебя просить? Боюсь я, когда ты говоришь такое!
— Да как же не говорить, мама?! Как? Знаешь, иногда мне кажется, не было бы Зарецких, не стало б и наших бед!
— Грех так думать. Чаще всего мы сами виноваты в своих бедах. Ну разве Рамир виноват, что я не могу заглушить свои чувства к нему? Нет. И разве виноват он, что в нем таких чувств нету?
— Говори что хочешь. Но я не поверю, что ты никогда, ни разу, не пожелала Раде зла.
— Никогда. Злилась, конечно, так же, как и ты еейчас. Ревновала очень, но от дурных мыслей меня Господь отвел. А вообще… Все, дочка, все. Хватит реветь. Все! Займемся делом.
— Каким?
— Да хоть… Пошьем себе новые платья… новые юбки. Всем назло! И будем самые красивые. Вскрывай наш заветный сундук!
Сколько же в старом сундуке оказалось красивых тканей! Принялись разбирать запасы. То Люцита смотрела, подойдет ли отрез матери на платье, то Земфира оборачивала тканью дочку. И пошивочная суета помогла отвлечься. Казалось, ни беды нет, ни горя. Только красивые юбки, замечательные платья и удивительные платки. “Какая же ты у меня красавица!” — “Нет. Это ты у меня красавица!”
И в это время, когда никто не ждал, в палатку вошел Баро:
— Чего веселимся? — спросил озадаченно.
И эта озадаченность Земфире особенно понравилась. Неужели Баро думал, что она тут белугой ревет? Что будет волосы на себе рвать? Нет, она счастлива здесь, рядом с дочерью.
— Да вот, ткани разбираем, — куражась, ответила Земфира.
— Земфира, мне надо поговорить с тобой. Наедине. Извини, Люцита…
“Вот как, — подумала Люцита, выходя из палатки. — С нами, женщинами, всегда так. Пока плачем, никому не нужны. А только начнешь смеяться да обновки примерять, так мужчина и сам прибегает!”
* * *
— Максим, это очень серьезно. То, что ты сказал. Очень.