— Конюх, конюх, — согласился Сашка, давя зевоту. — Только зачем это? И чего тебе так приспичило?
— Не все сразу, Сашка. Скоро сам все узнаешь, — туманно ответил Баро.
По дороге конюх начал о чем-то догадываться. Еще бы, ведь Баро поехал к табору не напрямую, а заехал на березовую полянку, где — каждый житель Управска знает — самые красивые полевые цветы…
И все сомнения развеялись, когда Баро остановил коня у палатки Земфиры и под одобрительные возгласы таборных крикнул:
— Выходи, красавица, жених приехал!
Не сразу, чуть погодя, вышла Земфира. Нарядная, будто всю ночь ждала его. Взяла цветы, подставила ему щеки для поцелуев. И на ушко шепнула:
— Спасибо, Рамир. Ты сегодня очень красиво приехал.
— Тебе понравилось? — тоже шепотом спросил Баро.
— Конечно. Об этом каждая женщина мечтает.
— Ты не каждая, Земфира, ты — особенная. Знаешь, я уже и представить не могу, как жить без тебя.
— А как же Рада?
По лицу Баро прошла легкая тень:
— Можно я на этот вопрос в палатке отвечу?
— Можно. Люцита уже ушла.
Закрыв полог палатки, Баро крепко обнял любимую и горячо проговорил, не отпуская ее:
— Рада — моя первая любовь. Она подарила мне дочь. И навсегда останется в моем сердце… После ее смерти я думал, что никогда не смогу полюбить другую женщину. Но прошло очень много времени. Появилась ты, Земфира. Ты разбудила мои чувства. Я понял, что хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.
— Мне тоже очень плохо без тебя, Рамир. Уйдя из твоего дома, я ждала тебя каждый час, каждую минуту..
— Нам больше с тобой нельзя расставаться, Земфира. Ты согласна стать моей женой перед Богом и людьми?
— Да!
Они поцеловались и забыли обо всем, даже о своих дочерях, которые, мягко говоря, не любят друг друга. И правильно сделали, что забыли. Потому что любые, даже самые любящие родители, иногда просто обязаны хоть ненадолго забывать о бедах и радостях своих взрослых детей.
Чтобы заняться обустройством своей радости.
* * *
Рука совсем скоро перезвонил Рычу. Сказал, что хозяин дал добро на встречу. Стрелку забил на окраине Управска, в старом, еще 50-х годов, спальном районе. Рыч сразу заценил красоту этого места, не внешнюю, — облезлые стены и подворотни с запахом кошачьей мочи трудно было назвать красивыми. Красоту — внутреннюю. Рыч хорошо знал, что у здешних коммуналок (частично отселенных) есть два, а то и три выхода — во двор и на разные улицы.
Рука протянул Рычу ключ:
— Держи. Третий этаж. Дверца под номером десять. Откроешь, зайдешь, там темно будет. Не удивляйся. Удав — змея пугливая, света не любит. Зажигалкой, спичками тоже не пользуйся. Он за это одному клиенту руку прострелил. Как он с тобой попрощается, выйдешь, дверь на два оборота закроешь. Ключ мне отдашь — я тут ждать буду. Понял?