— Зачем тебе мой портрет? Ты подарила его Максиму. А он отверг!
— Но ведь холст… Холст, он же не заслуживает этого. Он ни в чем не виноват. За что ты его так вот искромсала? Я же душу свою вкладывала. Может быть, это единственное, что у меня за всю жизнь получилось. А ты…
— Знаешь что… Дело не в холсте. Дело в Максиме. Он должен был сам сказать мне, что все кончено, а не играть в намеки.
И тут Света вспомнила, что сказал ей Максим: “Света, мы взрослые люди. Наши отношения — это наши с тобой отношения. И чем больше мы кому-то что-то объясняем, тем глупее выглядим”.
Света вытерла слезы и сказала совсем другим голосом. Гордым, непреклонным:
— Кармелита… Мне надоело твое недоверие. Я устала от него. Забирай эскизы… Забирай, забирай. Если ты их не возьмешь, мне будет еще больнее… И извини, но сейчас лучше уходи.
— Боишься, что помешаю вам с Максимом?
— Уходи…
Иногда Тамаре казалось, что она уже умерла.
Конечно, она умела жить, умела радоваться жизни. Но при этом всегда четко знала: пуп земли и центр всей ее жизни — это Антон. И старость, которой боятся все (а красивые женщины — особенно), представляла себе так: недорогой, уютный домик где-то в Швейцарии. Она любуется горами, а вокруг копошатся внуки и правнуки. И рядом Антон, красивый, подтянутый, с сединой на висках. Они общаются, почти как ровесники. Ведь в этом возрасте разница в пару десятков лет почти ничего не значит…
Она и подумать не могла, что Антон может быть таким… Таким, как сейчас, — холодным, безжалостным. Зачем же тогда было все, что было? Как дети могут быть такими?! Конечно, она грешна. Конечно, она виновата. В чем-то перед ним, в чем-то перед другими людьми. Но разве можно за это хлестать ее так, наотмашь, как он делает?
Антон и сам чувствовал, что перегнул палку. Но уже не мог остановиться. И сам ругал себя за это. Но все равно продолжал добивать маму колкими, циничными двусмысленностями и холодным взглядом.
Но все же он решился заглянуть к ней:
— Ма?
Она не поздоровалась в ответ, только спросила:
— Тебе доставляет удовольствие меня мучить?
— Думаешь, я сам не мучаюсь?
— Тогда зачем вся эта клоунада?
— Хотел разобраться.
— Разобрался?
— Почти. У меня к тебе один вопрос. Последний. Почему ты больше любишь Игоря?
— Несмотря ни на что, я больше люблю тебя.
— Хорошо. Я спрошу иначе. Почему ты Игоря любишь больше, чем пап… Чем Астахова?
— Не знаю.
— Как “не знаю”? Задумайся. Это же очевидно, что Астахов лучше. Почему ты не можешь сделать выбор?
— Сердцу не прикажешь.
— Мама, ты умная расчетливая женщина. Какое сердце?!