— И потому ты снял с себя все золото?
— Да, конечно. Семейное золото, оставшееся от предков, не терпит никакого другого золота.
— Совсем-совсем?
— Ну, разве что крестики можно оставить. И то, только маленькие и освященные.
— Но почему?
— Это все украшения. Они тешат наше тщеславие. Украшают внешность, но загрязняют душу. А к тому золоту нужно идти с чистой душой, без мирской суеты.
— Я не думала, что это так строго. Рамир, а тебе не страшно одному, ночью, на кладбище?
— Не страшно, моя любимая. Там… там удивительно. В эту ночь я чувствую в себе такую силу, как будто все наши предки со мной.
Земфира перекрестилась:
— Ой, Рамир, я лучше пойду. Боюсь помешать тебе. А ты тут готовься.
Она вышла. Зарецкий улыбнулся ей вслед. Хорошо. Они уже понимают друг друга, как муж и жена. Он все собирался попросить ее, чтоб вышла. Да боялся обидеть. Но она сама все почувствовала.
* * *
Кармелита рассматривала исправленные эскизы молча. Света крутилась вокруг нее и так, и этак. Но в конце концов не сдержалась:
— Ну как?
— Молодец ты, Светка. Отличные эскизы. И тот вариант был хороший, а этот просто — супер!
— Тебе правда понравилось? — расцвела художница.
— Да, теперь я знаю, каким должен быть спектакль. И вообще, ты живопись не бросай. То, что тебя тогда критиковали, — Бог с ними. Кого не критикуют? Верь в себя, потому что это твое призвание.
— Ты думаешь?
— Уверена! Поверь цыганке, — улыбнулась Кармелита.
И вдруг улыбка сошла с ее лица. Она увидела свой портрет. Подошла к нему.
— Это тот самый, что был у Максима?
— Да. Макс мне его вернул.
— А он знал, что я приду к тебе?
— Когда ты позвонила, Макс был здесь.
— Вот как? Раньше он приходил сюда, чтобы со мной встретиться, а теперь приходит лично к тебе. Скоро ему и повод будет не нужен.
— Кармелита, ну что ты? Я сама не ожидала, что он придет. Но он пришел и принес твой портрет.
— Зачем?
— Сказал, что ты выходишь замуж. И ему больно видеть твое лицо, пусть даже на портрете.
— Нет. Он его притащил не поэтому.
— А почему?
— Чтобы… чтобы показать тебе, что теперь он свободен. От меня свободен. Понимаешь?
— Кармелита, брось ревновать. Это просто смешно. Правда, у нас с Максимом только дружеские отношения. Как это тебе доказать?
— Не нужно ничего доказывать. Все отношения начинаются именно так… Если этот портрет не нужен ему, значит, никому не нужен!
Кармелита схватила нож. И сделала это так порывисто, что Света, признаться, испугалась.
А цыганка набросилась на портрет, как на главного врага в своей жизни. И кромсала его, кромсала, кромсала…
— Но… этот же портрет написала я, — со слезами на глазах сказала Света. — А ты его уничтожила.