— И кто тут так противно воет? — в студию вошел Максим.
* * *
Тамара тоже решила лечить свои сердечные боли привычным способом — поехала к Игорю.
Вошла в его кабинет, сказала мертвенным голосом:
— Вчера я все рассказала нашему сыну. Теперь он знает, кто его настоящий отец.
— Спасибо! — ухмыльнулся Игорь. — Я в курсе.
— Ты говорил с Антоном?
— Нет, милая. Это он говорил со мной. И как!
— Как? — спокойно спросила Тамара. — Что он тебе сказал?
— Что, да как… Никак! Он запретил мне подходить к тебе.
— М-м-м, хорошо. По крайней мере, сказано по-мужски. Есть надежда, что, когда перепсихует, мужиком станет.
— Вот только без намеков, без оскорблений, пожалуйста. Если б я не был мужиком, так и Антона бы не было. Между прочим, ты знаешь, что как отец я его не устраиваю.
— Знаю. И сейчас, глядя на тебя, понимаю почему.
— А ты понимаешь, что я его полностью устраиваю как должник?
— Должник? За что? В чем?
— Ты думала, Антон настолько раним, что будет долго переживать? Ты ошиблась, дорогая. Он выставил мне счет. Представляешь, да?
Тамара улыбнулась какой-то своей мысли.
— Да-да, — взвизгнул Игорь. — Он говорит, я ему должен выплатить алименты за все восемнадцать лет.
— Не слушай его. Он сейчас не понимает, что делает.
— Это ты так считаешь. Впрочем, как же не защитить своего сына!
— Не забывай, что он и твой сын тоже. И тебе не мешало бы думать о нем получше!
— Сын… Шантажист! Теперь он, прежде всего, мой кредитор…
— Тебя только это волнует.
— Конечно. Отцом он меня не считает, а деньги почему-то требует. Между прочим, в баксах кругленькая сумма получается. Двадцать одна штука!
— Двадцать одна тысяча шестьсот долларов, — четко, выговаривая каждую букву, произнесла Тамара.
— Что? Откуда ты знаешь? Он и тебе сказал?
— Нет, милый. Я давно еще подсчитала, что если бы ты давал мне на сына хотя бы сто долларов каждый месяц, то за восемнадцать лет накопилась бы двадцать одна тысяча шестьсот долларов.
Игорь остолбенел, какое-то время так и стоял, открыв рот.
Потом хмыкнул и, проглотив слюну, сказал:
— Браво! Вы достойны друг друга, астаховские родственнички…
Казалось, Антон даже обрадовался приходу Максима.
— Здрасьте, только вас и ждали! Вот он — герой, покоритель женских сердец! Управское чмо! То есть, извините. Мачо! Девушки пишут его портреты…
— Прекрати кривляться!
— Да у меня и в мыслях не было! Я только отдаю должное твоим талантам.
Максим подошел к Антону вплотную, сжал кулаки. Но тот продолжал, как будто ничего не замечая:
— И эти люди запрещают мне ковыряться в носу и нюхать пальцы! Ты! Ты обвинял меня, что я пристаю к твоей цыганке! А что же теперь ты клеишь мою женщину…