— Ну, тогда считай, что у вас полное равноправие. Вы помогли друг другу-Вот и все.
Максим вздохнул с облегчением. Так, будто слова Палыча дали ему индульгенцию. И только он собрался уходить, как Палыч опять тормознул его:
— Только, Максим, ты все же это… Поосторожней будь. Не обидь ее.
— Да ты что! Я ж никогда ей дурного слова не скажу!
— Не про то я говорю.
Оба замолкли, собираясь с мыслями.
— Понимаешь, Максимка, есть правила, которые любой уважающий себя мужчина соблюдать должен…
— Это что ж за правила?
— А сам не знаешь? Чтоб ей больно не сделать… Да и самому себе. Чтоб в порядке чувствовать. Ну, уважать, в смысле… Ее и себя. Хорошо бы теперь цветы дарить, в кино водить — ухаживать одним словом… Проявлять… если не любовь, так хотя б уважение!
* * *
Когда отовсюду одни неприятности, всегда очень хочется хоть чему-то порадоваться. Примирение с Люцитой стало для Кармелиты той самой долгожданной радостью, которая хоть немного разогнала тоску последних дней. И опять появилась какая-то глупая, наивная вера, что все будет хорошо. Непонятно, как, когда, отчего и с кем, но хорошо. Непременно хорошо! Если уж Люцита пришла да сама повинилась, значит, и все остальное в мире не так уж плохо и несправедливо.
И вспомнилась тогда другая несправедливость. Ведь Кармелита сама подружку свою лучшую, Свету, крепко обидела. Обвинила бог знает в чем. Истерику закатила, портрет изрезала. Попросту говоря, все свое горе, все плохое настроение излила (а эскизы подправленные к спектаклю, между прочим, забрала, и даже заказ уже сделала). В общем, нехорошо это, не по-дружески.
Нужно срочно ехать к Свете!
А Света, конечно, обрадовалась приезду Кармелиты. Но и встревожилась, внутренне как-то напряглась. Все-таки очень многое изменилось с тех пор, как они в последний раз виделись.
Но все же подруги радостно обнялись при встрече.
— Света, ты прости меня, что я изрезала портрет. Конечно же, я не должна была этого делать. Глупо так получилось. Он — хороший, очень хороший. А я…
— Ничего… Ладно уж, — Света лукаво улыбнулась. — Великие писатели рукописи сжигают. Великим художникам картины режут. Это нормально.
И обе расхохотались.
— А теперь, Светочка, без шуток. Когда пришла домой и еще раз внимательно рассмотрела твои эскизы, все вместе… Ты не представляешь, в каком я восторге была! И рабочие в мастерских, где я заказ сделала, тоже. Говорят, работать приятно. Сделаешь — и сам любуешься.
Света разрумянилась, потому как художника не только обидеть, но и осчастливить легко. Сказал хорошие слова — вот и все…
— В общем, — подвела итог Кармелита, целуя Свету в щечку, — я всегда знала, что у тебя великое будущее!