Кармелита тряхнула головой и засобиралась.
— Подруга, а если не секрет, ты сейчас куда? — лукаво спросила больная.
Кармелита замялась.
— К Максиму? — Да…
— Привет передавай.
— Непременно. — И цыганка уже открыла дверь, собираясь выйти.
— Кармелита!
— Что, Свет?
— А я тебя люблю.
— И я тебя тоже, родная!
Девушки рассмеялись, попрощались еще раз, и Кармелита заспешила к Максиму.
* * *
Испуганная Тамара смотрела на сына широко раскрытыми глазами:
— Антоша, я не понимаю тебя!..
— Повторяю: что нужно сделать для того, чтоб ребенок у Светки не сохранился?
— Но… Зачем?
— Мама, я его не хочу! — Антон посмотрел на мать и понял, что придется объясниться поподробнее. — Пойми — я не уверен, что это мой ребенок. Не уверен! И это всегда будет стоять между мной и им. Даже если б я захотел забыть это — я не смогу! А сейчас как раз очень удобная возможность — она лежит на сохранении и может в любой момент потерять ребенка. Понимаешь — и это никого не удивит.
— Подожди, подожди… Ты что, хочешь избавиться от ребенка без ведома Светы?
— Да, именно так. И ты, как квалифицированная акушерка, да, в конце концов, как моя мама, должна мне в этом помочь.
— Что же ты такое говоришь, сынок? Ну не хочешь жениться на Свете — и не надо. Ты ж и так только делаешь вид, что собираешься жениться… Ну, родится у нее ребенок, ну так что? Зачем же так вот, такими методами?
— Мама, я не хочу, чтобы этот ребенок повторил мою судьбу! А действовать открыто, как ты понимаешь, я тоже не могу, — с тех пор, как Светка забеременела, Форса словно подменили. Если честно, я его боюсь.
— А я ведь предупреждала тебя, Антоша, что Форс — очень опасный человек…
— Мама, я сейчас не об этом! Не хочу, чтобы на свет появился еще один такой же несчастный, как я. — Опять слова Антона кольнули Тамару в самое сердце.
— А если я скажу "нет"?
— А если ты мне откажешь в помощи и этот ребенок родится, то я все равно не смогу его полюбить, потому что все время буду сомневаться!
— Но как же ты на этом основании берешься решать судьбу еще не родившегося человека? Кто тебе дал право? Антон, пойми — избавиться от ребенка без ведома матери — это преступление!
— Можно подумать, что это преступление у тебя первое!
Тамара побледнела, сердце ее бешено заколотилось, а внутри будто образовалась какая-то пустота. "Откуда он может знать?" Но все же неимоверным усилием воли она удержала себя в руках, не подала виду.
— Ну и какие же, ты считаешь, преступления были у меня раньше?
— То есть как это какие? А все наши махинации с деньгами Астахова — это, по-твоему, что?
У Тамары сразу отлегло от сердца, и продолжала она уже уверенно и спокойно: