Фрэнсис вспомнила о хозяйственных делах. Умылась, оделась, спустилась вниз. Прибралась в спальне матери, навела чистоту в гостиной и на лестнице – все в лихорадочной спешке, безостановочно орудуя перьевой метелкой, крутившейся у нее в руке, как дервиш. Тем не менее, когда мать вернулась к обеду, Фрэнсис еще не домыла пол в холле.
– О господи! – удивилась мать, увидев ее там на подколенном коврике.
– Да, я сегодня припозднилась, – откликнулась Фрэнсис с поразительной беззаботностью. – С самого утра то одно не так, то другое. Как поживает мистер Гарниш?
– Прекрасно. О господи.
– Не беспокойся, я уже заканчиваю.
Она вынесла во двор ведро с грязной водой, потом на скорую руку приготовила незатейливый обед, и они поели в саду, под липой. Во все время обеда Фрэнсис поддерживала оживленный разговор с матерью – про благотворительную организацию мистера Гарниша, которая нашла для болезненных детей прихода временное жилье на побережье. Однако, опустошив тарелки, обе погрузились в мирное молчание, и Фрэнсис зачарованно разглядывала цветочные клумбы, теперь заигравшие для нее новыми, дивными красками. Например, синие дельфиниумы – она в жизни не видела такой ослепительной синевы. Бархатцы и оранжевые львиные зевы сверкали, точно языки пламени. Пчелы копошились в бархатистых цветковых чашечках, обсыпанных пыльцой, и Фрэнсис казалось, что она ясно видит всех до единого насекомых, каждый взмах прозрачных крылышек и каждое желтое пыльцевое зернышко, к ним прилипшее. Случайно взглянув на дом, она заметила промелькнувшую в лестничном окне Лилиану, одетую на выход, и задохнулась от нахлынувших чувств, задрожала от возбуждения – неужели это любовь? Если нет – значит это что-то очень на нее похожее. Но если это любовь… боже, если это любовь!..
– Ты очень задумчива, Фрэнсис, – мягко промолвила мать. – О чем ты думаешь?
– О мужчине, с которым познакомилась на вечеринке у Лилианиной сестры, – без малейшей заминки солгала Фрэнсис, начиная собирать посуду.
Мать заинтересованно встрепенулась:
– Вот как?
– Мы с ним говорили о том, чтобы как-нибудь в воскресенье скататься в Хенли. Впрочем, до поездки дело вряд ли дойдет.
Этой лжи оказалось вполне достаточно, чтобы привести мать в прекрасное настроение. Еще несколько дней назад Фрэнсис запрезирала бы себя за такой поступок, но сейчас не испытала никаких угрызений. Вернувшись в дом, она помыла посуду, после чего они с матерью приятно провели пару часов в гостиной, сидя в креслах у открытого окна. Когда Лилиана возвратилась из Уолворта, Фрэнсис к ней не вышла. При звуке шагов в холле кровь бросилась ей в голову и в самом низу живота опять горячо запульсировало. Но она потихоньку уняла возбуждение – будто младенца убаюкала.