Потом вернулся Леонард, позже обычного. Фрэнсис разогревала ужин на кухне, каждую секунду ожидая услышать скрежет ключа в замке, когда случайно глянула в окно и с изумлением увидела Леонарда, входящего в сад через калитку в стене. Едва она успела придать своему лицу спокойное выражение, как он уже прошагал по дорожке, вошел в кухню и принялся смахивать щеткой пыль с туфель. Да, сказал Леонард, сегодня он возвратился не обычной дорогой, а боковым проулком, поскольку заходил в камберуэллский полицейский участок сообщить о своем «забавном приключении». Сержант записал все подробности, но без особой надежды на поимку хулигана. Он сказал то же, что говорил сам Леонард: в Лондоне сейчас развелось столько преступников, что искать среди них одного все равно что искать иголку в стоге сена. Леонард с трудом подавлял зевоту, и синяки у него под глазами казались почти черными на фоне желтоватого усталого лица. Тем не менее он задержался в кухне на добрых десять минут, рассказывая, как подтрунивали над ним сослуживцы, а заодно не преминув упомянуть о субботнем ужине, закончившемся для него столь плачевно. Однако на сей раз, заметила Фрэнсис, он высказался о мероприятии несколько иначе. Страховых чиновников, ранее охарактеризованных как «куча надутых снобов», он теперь презрительно назвал «компанией бесхребетных старикашек». Они с Чарли сбежали оттуда, как только позволили приличия. Нет, чтобы продвинуться по службе, совсем не обязательно иметь дело со всеми этими никчемушниками…
Леонард явно изо всех сил старался забыть о пережитом унижении, но именно своими пустыми похвальбами он почему-то вдруг вызвал у Фрэнсис острую жалость. «Это его совершенно не касается», – сказала Лилиана утром, и это казалось несомненным и очевидным тогда – когда они лежали лицом к лицу и она прижимала ладонь к груди Фрэнсис. Но Леонард все-таки ее муж… Наконец он удалился, поигрывая котелком и насвистывая «Два славных фингала». «Нет, мы не можем, – подумала Фрэнсис, погружаясь в беспросветное отчаяние. – Так нельзя!» И Лилиана наверняка придет к такому же решению.
Однако, поднявшись в спальню вечером, она обнаружила под дверью сложенный листок бумаги. На нем была нарисована только лишь буква «X», означающая поцелуй. Один из страстных, влажных поцелуев Лилианы. При виде этого послания Фрэнсис снова вся завибрировала, подобно звенящему хрустальному бокалу. Минут двадцать, если не больше, она напряженно ждала, когда Лилиана выйдет из гостиной. Услышав наконец знакомые шаги на лестничной площадке, она громко позвала ее, якобы затем, чтобы посоветоваться насчет отделки платья.