Здесь их ждало второе потрясение: величественная роскошь интерьера. Взойдя по широким ступеням, они оказались в огромном, внушительном вестибюле, а оттуда поднялись по лестнице в мраморный холл с высоким куполом, вычурно декорированный и грандиозный, как неф кафедрального собора, где ощущаешь себя существом крохотным и ничтожным. Они стояли там в полной растерянности, пока к ним не подошел какой-то служащий. Миссис Барбер явилась для дачи показаний? Ей надобно проследовать с ним в комнату ожидания для свидетелей и оставаться там, покуда не вызовут. Другая дама может пройти прямо в зал судебных заседаний. Полицейский у двери пропустит ее.
Таким образом их с Лилианой сразу разлучили, и Фрэнсис направилась в судебный зал одна. В первую минуту ей показалось, что все здесь привычно и знакомо: очередное обшитое дубовой панелью помещение, в каких она провела столько времени на коронерском дознании и полицейских слушаниях; и на скамье, к которой ее провели, расположенной под нависающей общественной галереей, уже сидели отец Леонарда, брат Дуглас и дядя Тэд, по обыкновению мрачные и серьезные, – они встали, чтобы обменяться с ней рукопожатиями. Но когда Фрэнсис уселась и внимательно огляделась вокруг, она увидела, что нет, здесь все не так привычно и знакомо, как показалось на первый взгляд. Никакой неопрятности, никакой показухи: здесь все по-настоящему. Судебные секретари и адвокаты в своих париках и мантиях походили на хитрых галок. На стене над креслом судьи висел меч. Огороженная скамья подсудимых – вот оно, самое страшное. Оттуда людей отправляли на виселицу. Не там ли стоял Криппен? И Седдон? И Джордж Смит?[21]
Внезапный шум над головой заставил Фрэнсис вздрогнуть. Она со своего места не видела, но, похоже, там наконец открыли двери на общественную галерею. Послышался топот многочисленных ног, возбужденные голоса – люди вваливались толпой и рассаживались по местам, переговариваясь, приглушенно пререкаясь, с шарканьем пробираясь вдоль рядов, точно призрачная публика мюзик-холла. А возможно, призрак как раз она, Фрэнсис. Ведь ее глухо стучащее сердце не значит здесь ровным счетом ничего! В скором времени, без всякого предупреждения или заметного сигнала, судебный зал, прежде казавшийся словно бы разъятым на части, начал быстро срастаться в единое целое. Люди двигались в разных направлениях, занимая свои места на скамьях и за столами; незримая публика над головой притихла и замерла в ожидании. Раздалось зычное «встать! суд идет!» – и Фрэнсис вскочила на ноги. В дверь рядом с судейским креслом стремительной плавной поступью вошел служащий в черной мантии. Последовало какое-то громогласное объявление, завершившееся несколькими отрывистыми ударами деревянного молотка, которые напомнили Фрэнсис жутковатый размеренный стук по столу для спиритических сеансов, каким духи дают знать о своем присутствии. Потом появился судья – грозная фигура в ослепительно-красной мантии, с неожиданным, неуместным букетиком в руке. За ним по пятам вошли еще трое в мантиях, один из них – с золотой должностной цепью на груди. Они поднялись на помост с судейским столом, расселись по местам, и заседание открылось… Но где же Лилиана? Ей нужна Лилиана!..