. В чем проблема-то?
– Понимаешь, – медленно произнес Касс, – у нас немного другое отношение к понятию «герой». А тем более – к великим героям. У вас цепляли на грудь звездочку героя, жали руку, иногда писали в газету… И все. Мы отличаемся от вас тем, что не верим в душу. Материалисты мы. Религия, загробная жизнь… У нас таких понятий нет. Смерть – это конец. Отдавая свою жизнь, ты уже ничего взамен не получишь. Потому отношение к героям вообще у нас особенное. Не такое, как у вас. А к тем, кого провозгласили великим героем, – и подавно. Это огромнейшая честь. Огромнейшие почет, слава, уважение. И не только для самого героя – для его семьи тоже. У нас принято, что первым словесно здоровается тот, чей ранг выше. Ты сам видел – все молчали, пока я не заговорил первым. Мой отец – он работает на заводе, где строят грузовые летательные аппараты. С тех пор как я стал великим героем, отношение к нему изменилось. Теперь, когда он входит с отчетом в зал совещаний руководства, руководители встают и ждут, пока отец с ними поздоровается, словно это он там главный. Он в большом почете – ибо воспитал героя. Дети героев сразу попадают в самые престижные учебные заведения. И так далее.
– Ну это я понял. В чем проблема-то?
– В том, что героем стал только я. Мои товарищи – нет. Я вскоре после войны запил. Мне было стыдно, что они погибли, а героем стал я. Меня знают в лицо сорок миллиардов. Мои родители стали очень уважаемыми членами общества. А семьи моих братьев по оружию получили пенсии за утрату отца и мужа – и все. И пусть сссла заботятся о семьях тех, кто умер ради высшего блага, – мне все равно было стыдно, что я получил все – славу и роскошь, – а их семьи всего лишь пенсию. А планетку ту вскоре продали. Ты не поверишь – тем же самым танду, с которыми мы воевали. За деньги, много меньшие, чем было потрачено на войну, не говоря уже о погибших. Она не нужна нам была никогда – мы воевали не за саму планету, а чтобы все поняли, что у нас, сссла, силой ничего не отнять, связываться – себе дороже выйдет. Так надо было, один раз уступишь – завтра чужие уже в твоих карманах шарить будут. Но меня не покидает мысль, что мы воевали и погибали за грязь, по пояс в которой сражались. И теперь я даже не могу посетить могилы моих друзей – там танду плантаций понастроили. На их костях.
И я пил по-черному. Мне уже можно было. Герою не зазорно напиваться, заливая то, через что он прошел. Герои выше условностей, если он пьет – значит, пережил столько, сколько и для героя слишком много. А в перерывах между запоями пытался понять – почему я? Почему не они? Почему не Ксан, накрывший передатчик собой, и не Тасс, уведший погоню по ложному следу? Ведь подобные деяния совершали многие – этого недостаточно, чтобы стать великим героем. Да, именно наш подвиг преломил ход войны: флот разнес подсвеченные спутники в щепки. Мы спасли множество жизней и отстояли планету. Ладно. Это великое деяние. Но все-таки – почему только я?!