Корабль был велик – настоящая громадина, которая сама могла сойти за небольшой остров. Меньше грузных лихтеров с рудой и смолой, что проходили через Рейнланд, но куда больше самой «Саратоги», которая на фоне пирата выглядела невзрачной беспомощной рыбешкой вроде карасика. Тренч отчетливо видел три высоких мачты, унизанных раздувшимися парусами, на первой мачте паруса были прямоугольные, на двух прочих – косые. Мистер Боузи называл этот корабль баркентиной, и у Тренча не было повода усомниться в его познаниях касательно классификации. В конце концов, велика ли разница, кто именно превратит тебя в размазанную по палубе копоть?..
Корабль не был новым, до этого он догадался сам. Новые корабли идут иначе, они резкие и порывистые, как молодые белуги-тяжеловозы, которых еще не успели приучить к узде, они словно резвятся в струях ветра, подставляя ему бока. Пиратская баркентина шла мягко и неспешно – ход корабля, который не один десяток лет проболтался в воздушном океане – но это не мешало ей уверенно настигать «Саратогу». Разумеется, одного ветра было недостаточно для того, чтоб набрать такую скорость. По бокам пиратской баркентины вращались два огромных колеса, не идущих ни в какое сравнение с паровыми колесами самой «Саратоги», их лопасти равномерно перемалывали воздух вперемешку с облаками, черпая его широкими лопастями. Тренч поежился, представив себе столкновение с таким колесом – тут, поди, и пушек не понадобится, мгновенно раздробит в щепу…
Но причудливее всего был корпус. Когда расстояние сократилось до нескольких кабельтов, Тренч едва не разинул рот от удивления. Он привык к тому, что над верхней палубой, не считая мачт, выдается лишь квартердек с капитанским мостиком – узкая полоса чистого пространства, на которой находится штурвал. Но корабел, создавший пиратскую баркентину, похоже, был иного мнения об устройстве судна. Он совершенно игнорировал аэродинамику и законы небесного океана, диктующие кораблю определенные очертания корпуса – плавные обводы, минимум выдающихся деталей, обтекаемость, словом, все то, что создано для уменьшения сопротивления воздуха. Если выше верхней палубы пиратская баркентина выглядела потрепанным и не слишком выдающимся кораблем, то ниже начиналось черт знает что.
У этого корабля было две дюжины иллюминаторов, но, кажется, ни одного одинакового – они просто усеяли борта так хаотично, словно плотники вырезали их где придется, нимало не заботясь какой-либо схемой. Медные иллюминаторы, деревянные иллюминаторы, стальные – все они бликовали на солнце, отчего корабль казался чудовищем о сотне глаз, с любопытством таращившимся на «Саратогу». Одних иллюминаторов странному кораблю было мало, местами можно было рассмотреть старомодные окна со створками или без, какие-то невообразимые фрамуги, люкарны