Жутко как…
Я по столбцу и сползла, продолжая за горло держаться. Неужто прогонит ее Кащей?..
– Не мешай! – крикнула Марья, и стекла зазвенели, и рассыпалась ее корона, а украшения стекли талой водой – стояла передо мной старуха сгорбленная в лохмотьях, покрытых инеем.
– Уходи, и тогда обещаю я, что не буду мстить тебе, – тихо сказал Кащей, и во взгляде его, на Марью направленном, увидела я жалость.
Она отступала, оставляя после себя лужицы вместо снега, словно бы таяла оттого, что не смогла мою силу и юность весеннюю забрать… А я глядела на нее и не верила, что все кончено.
В покои ворвался Иван, бросился ко мне, обнял.
Я и замерла в его руках.
А Кащей тут же сгинул, словно и не было его, я и поблагодарить не успела.
Марья улетала прочь с тучами, ярилась, видать, что не удалось ей царицей стать да живительную силу людей пить, огонь душ их гасить, и в сумерках синих показалось мне на миг, будто сверкнули звездами на небе глаза Кащеевы.
И голос раздался в тишине – мол, не забудь про должок. И тут же изморозь пошла по резному столбцу, но Иван ее, к счастью, не увидел.
Не забуду.
Но сейчас царевич мой, зверя своего победивший и обуздавший, улыбается и шепчет, как рад он меня видеть. Как скучал в клетке, которую Марья построила, все он видел, все понимал – да вот сделать ничего со второй душой своей не мог, сильнее она оказалась.
– Я никогда снова человеком не стану, – печально глядит царевич, не выпуская моих рук. – Не убоишься того?
– Мне ли, с Той Стороны вернувшейся, родителей от водяного спасшей, бояться двоедушника? – засмеялась я, ласково Ивана по щеке погладив. Мягкая кожа. Шелковистая. Совсем как у человека. И клыков нет с рогами. По-людски совсем глядится.
– Тогда по осени выйдешь за меня замуж?
– А батюшка-царь безродной царевне рад ли будет? – склонила я голову и с прищуром на царевича поглядела. Коса скользнула золотой лентой по плечу, Иван ее и обмотал вокруг своей шеи, кончиком забавляясь – то погладит меня им, то себе по губам проведет.
– А мне все едино, лишь бы ты согласна была. Не понравится… ну что ж, пойдем искать свое счастье в другом месте, все едино не наследный я сын, пусть братья за корону дерутся. А я за тобой хоть в Навь, хоть на край света!
– Не хочу в Навь, – капризно отвечала я. – Хочу к Василисе Премудрой, наукам ее обучаться дальше! Разрешишь ли?
– Да я и сам не прочь, – улыбнулся, поцеловал в щеку, и я словно оттаяла от прикосновения теплых его губ. Казалось, холод в душе навек поселился после всего пройденного, ан нет – любви неземной нашей все подвластно! Даже холод навий прогнать, даже излечить меня от страха перед Той Стороной, перед Моровой топью да Марьей Моревной, навьей королевной.