– Уморила, девка… Сгинуть! Ишь, чего удумала! – наклонился ко мне, и пахнуло на меня тлением и болотом, перегнившей листвой, а потом железной окалиной понесло, словно я среди кузни стою, а в ней работа кипит, меха раздуваются, огонь пляшет и по раскаленной наковальне молот танцует.
– А зачем мы в Навь идем? – Я отшатнулась и, оступившись, едва с лестницы не скатилась – если бы не Кащей, схвативший меня обеими лапищами за талию. Дернул на себя, и я носом в его камзол, вышитый колючей серебряной нитью, уткнулась. Будто в сугроб с разбегу… А ведь только что жар от него шел неимоверный.
Что же он такое, владыка подземного мира?
И что такое Навь?
В этот миг, страшный и тревожный, когда сердце в бездну едва не ухнуло, когда нога опоры не ощутила, а руки Кащеевы льдом сквозь две рубахи обожгли, мне отчего-то даже захотелось понять, как две такие разные стихии в наставнике моем уживаются?
Нежели и в Нави есть снега и метели? Неужто и там зима бывает? Впрочем, почему ей там не бывать, коли Кащей – смерть и холод, бог тьмы и Той Стороны, за которой солнце не светит и птицы не поют?..
Кожа старика разгладилась, и на миг увидела я витязя среброволосого с морскими глазами прозрачными, острыми, как клинки из лучшей стали, но моргнула – и вот снова – передо мной умертвие горбоносое, от которого разрытой могилой несет.
– Осторожнее, Аленушка. И проходи, ждут нас с тобой. А зачем я вас в гости зову, про то позже узнаешь… – Он меня отпустил наконец и отворил двери, приглашая зайти в сени – сумрачные, пустые, с паутиной на бревенчатых стенах и нетопырями, уснувшими на лестнице, что вела к чердаку.
Я на негнущихся ногах пошла по тканому половичку туда, где слышались разговоры и тихие смешки – интересно, что теперь судачить будут? Впрочем, не все ли равно? Лишь бы выдержать урок этот клятый.
Кащей следом вышагивал – пол трясся, и могильный холод за спиной моей плыл, но я не оборачивалась, снова заглянуть в морок его страшных глаз жутко было.
Еще хуже было снова увидеть того витязя прекрасного, от глаз синих которого дыхание перехватывало.
Зашла, огляделась – изба как изба, все наши столпились у стола, заваленного черепами, свечными огарками, мертвыми окостеневшими крысами, засыпанного черным пеплом, кажется, колдуны нашли там какой-то свиток и как раз его так живо обсуждали, так что зря я волновалась.
Но вот наставник наш обозлился – черным вихрем подлетел к столу, вырвал свиток из рук Черники, одной из сестер-колдовок, молниями заполыхал да и вылетел зарницей в окошко.
Все и застыли… Но едва общая оторопь проходить стала, как наставник вернулся, черной птицей огромной о половицы с грохотом ударился и снова обернулся стариком лохматым. Камзол его был гарью испачкан, золою, словно возле костров только что Кащей был, но в округе и не пахло дымами.