– Но куда идти? И что я смогу?.. Да и Иван… неужто не видно, что пропадет он в дороге, слишком он…
И замолчала я, язык прикусив, вдруг поняв, отчего я от Ивана до сих пор бегаю – не только потому, что не пара я царевичу, но и потому, что слаб он. Духом слаб. Хотя тело у него богатырское, воля могучая, а вот сможет ли он меня из рук водяного царя вырвать, когда тот за мной придет, это еще вопрос. А явится рано или поздно нечисть, явится… Сможет ли Иван помочь мне родителей найти, если еще живы они в подводном царстве?.. Мне всегда хотелось, чтоб как за каменной стеной я была, чтобы защитить меня муж смог.
А Иван разве защитит? Его самого придется защищать – чарами он слабо владеет, даже огонь развести с помощью заклинания не может. Камень этот обережный не он ведь заговаривал, как я потом узнала, а царский колдун.
– Не печалься, – хитро улыбнулась Василиса, будто знала что-то, что мне нельзя еще рассказать. – В дороге вам куколка моя сподможет – да и без нее ты вряд ли путь в Навь найдешь.
В Навь?.. Я едва с лавки не сверзилась, изумленно на главную наставницу глядя. Зачем мне в моровое царство? Да и почему сама Василиса не пойдет?.. Коли смелая такая.
– Не могу я, – она мысли мои читала, – мое место сейчас здесь – защищать нужно юных волшебников, иначе царство наше, коль нападут на Зачарованный лес злые силы, останется без чародеев и витязей. Но кому-то нужно помочь Кащею… кому, как не той, в чьем сердце пробились ростки нежности к нему?
Глаза у Василисы – лисьи, с прищуром, будто все знает и ведает. Недаром Премудрой названа.
– Нет у меня никаких… ростков! – выпалила я, раскрасневшись.
– Смотри тогда… – и Василиса потеснилась на лавке своей, приглашая меня сесть рядом. Свет из окошка падал аккурат на зеркало – овальное, размером с две ладони, было оно вставлено в серебряную оправу, украшено жемчугами да кораллами.
Вначале я ничего не видела, лишь ловила взгляды наставницы, аромат ее – медовый, с горчинкой полынной да сладостью луговых летних цветов – кружил голову, и казалось мне, что нахожусь я на склонах холмов в разгар серпня, но вот качнулись тени в мире отражений, иллюзорном и призрачном, и увидела я терема богатые – хоромины, опоясанные галереями открытыми, высились в несколько ярусов, с крышами четырехскатными, а вокруг них сад раскинулся дивный. Росли там груши и яблони, вишни, сливы, еще какие-то невиданные прежде плоды висели на ветках деревьев – ярко-оранжевые, как будто солнышки небольшие.
Зеркало вело нас по саду тропинкой, выложенной песком и огороженной от клумб небольшими белыми камнями, и вслед за проводником невидимым взгляды наши с Василисой скользнули в одну из подклетей, а оттуда – в подпол. Ступени там были темные, временем изъеденные, паутина свисала с потолка, по стенам капельки влаги стекали, рисуя узоры по камню, из которого подземелье то сложено. Спускался наш проводник в отражении зеркальном, а Василиса шепнула: