* * *
Благодаря тому же Боборыкину осталось и подробнейшее описание «боткинской галереи»: «Дом снаружи не особенно архитектурен, подъезд под воротами. Но стоит вам войти в сени, чтобы увидеть художественные вкусы хозяина… Картины помещаются в трех комнатах: двух салонах и кабинете хозяина, несколькими ступенями выше остального помещения. Оба салона по самой отделке своей стоят уже художественного интереса, в особенности второй, с обоями времен Директории. Первый салон больше и отделан в более строгом стиле…
В сенях вы найдете прекрасную изразцовую печку. На лестнице скульптурная группа, сама лестница обита ценными гобеленами. Первая комната, приемная, уставлена старыми немецкими и венецианскими вещами из резного дерева. Тут знаток проведет добрый час, рассматривая и любуясь этой небольшой коллекцией, с таким вкусом обставляющей комнату».
Даже традиционные изделия народных промыслов здесь были не российские, а западного производства.
И, что особо удивительно, галерея господина Боткина была практически общедоступной. Один из современников писал: «Истинный любитель живописи и искренний дилетант всегда мог смело отправиться к Дмитрию Петровичу и получить любезное позволение осмотреть картины. Боткин лично вел посетителя в картинные комнаты и оставлял его там наслаждаться на свободе, не навязывая своего „чичеронства“. Вообще он был чрезвычайно симпатичен в своем обращении и в этом смысле представлял собою образец истинного джентльменства».
Разумеется, если придет какой-нибудь подвыпивший крестьянин, то ему будет отказано от посещения галереи. Но человек, обладающий более-менее интеллигентской внешностью, запросто мог рассчитывать на посещение «картинных комнат».
* * *
Кстати, в том, что касалось пополнения коллекции, Дмитрий Петрович был бескомпромиссным. Можно даже сказать, беспринципным. Однажды Павел Третьяков задумал купить для Москвы собрание верещагинских полотен – у самого автора. Правда, цену этот замечательный художник выставил в принципе неподъемную – около ста тысяч рублей.
Третьяков, однако же, идею не оставил, а уговорил своего брата Сергея Михайловича и друга Дмитрия Петровича Боткина приобрести собрание на паях. Он радостно писал Крамскому: «Идея может быть осуществлена, предприятие не спекулятивное и не эгоистическое (мы не возьмем себе в квартиру ни одной картины), выставка будет постоянно открытая, на хорошем месте».
В качестве переговорщика выбрали Боткина. Он отправился в Санкт-Петербург и долго торговался с Верещагиным. В результате снизил цену – до 92 тысяч рублей. Но по прибытии в Москву радостно объявил своим товарищам по увлечению, что приобрел эти картины для себя.