Кстати, и брат Хлудова, известный собиратель книг и живописи, тоже умер не совсем обычным образом. Правда, «премий» за пожары он не получал – просто ехал на извозчике домой и умер по дороге. Разумеется, извозчик не знал, кого везет и, обнаружив труп, отправился в Тверской участок. Лишь после некоторого расследования обнаружилось, что безвестный пассажир – один из самых знаменитых и богатых граждан города Москвы.
Так что, когда в конце XIX века усадьба перешла к Найденовым, она была не только признанным украшением первопрестольной, но еще и интересным историческим объектом.
Кроме того, она вошла в литературу. Петр Дмитриевич Боборыкин посвятил ей множество страниц в своем романе «Китай-город». Правда там усадьбою владели не Найденовы, не Усачевы и не Хлудовы, а некая Марфа Николаевна Кречетова. Но, несмотря на это, экстерьеры, интерьеры и даже бытовой уклад были описаны довольно точно. И «одноэтажный длинный дом с мезонином и крыльями – вроде галерей, – окрашенный в нежно-абрикосовый цвет». И двор, который «уходил вглубь, где за чугунной белой решеткой краснели остатки листьев на липах и кленах». И сад, из которого «видны были извилины реки, овраги, фабрики, мост, а над ними, на другом берегу, – богатые церкви и хоромы Рогожской, каланча части, и еще дальше – башни и огороды монастыря. Точно особенный город поднимался там, весь каменный, с золотыми точками крестов и глав, с садами и огородами, с внешне строгой обрядной жизнью древнего благочестия, с хозяйским привольем закромов, амбаров, погребиц, сараев, рабочих казарм, затейливых беседок и вышек».
Уделил Боборыкин внимание даже буфетной: «Белые с золотом обои, рояль, ломберные столы, стулья, образ с лампадкой; зала смотрела суховато-чопорно и чрезвычайно чисто». Описал и гостиную: «Обширный диван с высокой резной ореховой спинкой разделял две большие печи – расположение старых домов – с выступами, на которых стояло два бюста из алебастра под бронзу. Обивка мебели, шелковая, темно-желтая, сливалась с такого же цвета обоями. От них гостиная смотрела уныло и сумрачно; да и свет проникал сквозь деревья – комната выходила окнами в сад».
В тот самый сад, которым восхищались все посетители этой усадьбы.
* * *
И все же, если бы не общественная жизнь деятельного Николая Александровича, он так и не увлекся бы историей Москвы. Сидеть с утра до вечера в архивах с одной лишь целью – уточнить даты постройки какого-нибудь давно уж развалившегося дворца, было не по его темпераменту.
Но гласный думы смотрел на дело несколько иначе. И 25 мая 1877 года он выступил с вопросом о необходимости создания фундаментального научного описания Москвы. Городской голова (небезызвестный С. М. Третьяков) поддержал его. Составили комиссию (под руководством, разумеется, Найденова). И спустя три года (при тогдашнем ритме жизни не такой уж и великий срок) комиссия разработала подробный план работ.