То, что по дороге остановило бы всякого другого, не могло заставить строителя отказаться от своей заветной мечты. Когда началось сооружение первого участка, то, для ограждения его от песчаных заносов, привозилась глина и обливалась морскою водою, которая, при высокой температуры быстро испарялась, и на политой поверхности затем образовывалось нечто вроде соленой коры. В тех пунктах, где, по направлению господствующих ветров, замечались наибольшие заносы, вдоль железнодорожного по- /68/ лотна ставились щиты, похожие на те, что употребляются у нас в России для зашиты линий от снегов. Позже, в песках, практика натолкнула еще на новый способ самообороны. Так как, при малейшем ветре, вершины нагих песчаных холмов словно курятся, отделяя развевающийся песок, - генерал Анненков приказать произвести следующие опыты: нарубался саксаул, - печальное растение, ютящееся в пустынь,- накладывался в маленькие траншеи, с одной стороны присыпался песком, с другой оставался, образуя своего рода щетку. Оказалось, что мера вполне соответствовала цели. Получилось некоторое ограждение полотна. Параллельно явилась забота о сохранении и усилении растительности вдоль дороги.
Для устранения безводья, на протяжении сотен верст, с гор проводилась вода прямо в баки у станций. При них устраивались фонтаны. Ничего себе нельзя представить обаятельнее, как долго ехать среди мертвой степи, выйти из вагона и увидеть на станционной площадке чистую, сверкающую струю, стремительно поднимающуюся и обдающую вас холодною, бодрящею пылью. Вот по-истине благое дело, вызванное и жизни строителем железной дороги!
В виду того, что вопрос о топливе суще- /69/ ственно важен не только для паровозов, но и для помещений вдоль линии, здесь впервые попытались вводить отопление зданий нефтью. Такими приемами обеспечивалось мирное, постепенное завоевание страны рельсовым путем. Когда из ахал-текинского оазиса мы прошли далее на восток и почти соприкоснулись с владениями бухарского эмира, возникала дилемма: продолжать-ли прежде всего линию и авганской границе, или свернуть на северо-восток к Туркестану. Кто смотрел и смотрит на дорогу исключительно со стратегической точки зрения, тому желательно было видеть ее продолжение на Серакс, - но тогда на задний план отходили все культурные и торговые преимущества второго направления. Чисто военный взгляд словно отрицал его полезность и необходимость. Строитель Закаспийской дороги шире и прозорливее посмотрел на дело. Он как нельзя лучше сознавал и понимал, что ныне ею пересекаемые края искони жили одною жизнью, составляли своего рода целое, являлись так сказать, передовыми очагами культуры среди надвигавшейся пустыни. Хотя она и торжествовала по временам, но, пожалуй, именно оттого, что цепь оседлых пунктов недостаточно была прочна и звенья иногда не выдерживали напора. С /70/ момента, когда русские осилили вечно беспокойные туранские элементы, и медленным, уверенным шагом прошли от Каспия до Трансоксании, государственная мудрость требовала приковать к себе кочевой мир неразрывными узами, провести гигантскую черту на юг от усмиренных степей, заставить ее лечь как раз там, где прежде прививалась цивилизация. Осуществить такую разумную своевременную мысль целесообразнее всего могла только железная дорога.