— Зачем? — сердито спросил Ефремов.
— Ты стар и вдов. Куда тебе с детьми возиться?
— Не пойду в монахи, — неожиданно сказал мальчик.
Оба собеседника посмотрели на него с удивлением.
— Кто тебя спрашивает? — сказал Киприанов. — Ты кто?
— Государева Преображенского полка поручика Павла Ефремова слуга.
— Не по годам боек, — проговорил озадаченный Киприанов.
Словолитец улыбнулся.
— И разумом горазд, — добавил он. — Что бы из него печатника сделать?
Киприанов захохотал.
Алесь вздрогнул. Так точно смеялся Тимоха, подручный поручика Ефремова, когда Алесь попросился в Москву.
— Печатника! Ты у Поликарпова спроси. Он ногами затопает!
— И спрошу, — сердито отвечал Ефремов.
— Да грамоте его обучи. Ещё как сказать, научится ли…
— Может статься, и научится, — сказал Ефремов, — я уже давно учеников ищу.
Киприанов достал из-за обшлага своего кафтана клетчатый платок и тщательно вытер лицо.
— Развеселил ты меня, Михайла Ефремыч, — проговорил он, — но не во гнев тебе будь сказано: грамота есть наука, она не для крестьянских сынов сотворена.
— И мы с тобой не боярские сыны, — отвечал Ефремов, — я из московских посадских, а ты из тяглых людей Кадашевской сотни. Однако книги строим и азбуки льём.
Лицо Киприанова сразу стало серьёзным.
— Так что же, покажешь новую азбуку-то?
Ефремов направился к бочке и тщательно вымыл руки. Потом подошёл к шкафчику, отпер его, перекрестился и обеими руками вынул лист.
На этом листе столбиком были изображены буквы — чёрные, жирные, узорные, с завитушками, похожие на вышивку.
— Уставные буквы знаешь, — сказал Ефремов, — а гляди рядом.
Рядом были изображены другие буквы — тонкие, ясные, стройные.
— Новая российская азбука, — торжественно произнёс словолитец.
Киприанов просиял. Как-никак, а был он типографщик и книжник и великий знаток своего дела.
Он вытащил из внутреннего кармана увеличительное стекло в роговой оправе и стал изучать буквы.
— «Аз» хорош, — бормотал он, — «буки» хорош… «Покой» толстоват… «Рцы» недовольно хорош, узок…
— Ты без стекла смотри, — сказал Ефремов. — Они для того и сделаны, чтоб разом видно было всякому зрячему человеку.
— Хороши! — вздохнул Киприанов. — Что бы ко мне, в типографию…
— Тебе зачем? Ты таблицы делаешь.
— Ох нет, — тихо сказал Киприанов, — не таблицы… Календарь!.
— Какой календарь?
— «Календарь повсемественный, под смотрением его превосходительства господина генерал-лейтенанта Якова Вилимовича Брюса… — проговорил Киприанов, произнося слова нараспев, — изобретением от библиотекаря Василья Киприанова…» Первый календарь российский для всех грамотных людей!