- Здесь? - спросил Михеев Пуйдокаса.
- Вам виднее, у вас план,- нелюбезно ответил тот, садясь на голый топчан у окна.
«Ишь ты, как держится,- подумал Михеев.- Разыгрывает спокойствие по всем правилам. Посмотрим, какой спектакль ты готовишь к моменту, когда мы найдем все…»
- Давай, ребята! - подал он команду, отчертив границы разлома и постучав по стене печным молотком. Стена глухо гудела.
Сев в сторонке, Михеев с затаенным волнением наблюдал за работой печников. Холодок ожидания чего-то необычного щемил сердце, и он с жадностью закурил.
«Вот оно,- думал.- Сейчас…»
Два топора вгрызались в стену. Серая алебастровая пыль штукатурки смешалась с буро-красной кирпичной пылью, вздымалась клубами от падавших на пол обломков и бесформенным облачком плыла по комнате, забиваясь в ноздри, садясь на плечи и лица людей серым моросным бусом.
- Крепка! - крякнул один из ребят, остановившись передохнуть.
Вот уже, прошуршав по стене, упал внутрь, в пустоту, обломок кирпича, выхлопнув в образовавшееся отверстие клубочек пыли. Михеев впился глазами в этот черный угловатый глазок, подавив в себе желание вскочить и заглянуть в него…
«В пустоту?..» - дошло вдруг до него, и он почувствовал, как к шее, к лицу подступила горячая волна крови.
В пустоту… Он посмотрел на Пуйдокаса. Тот сидел по-прежнему спокойно, небрежно листая невесть откуда взятый «Учебник обществоведения», но глядя не в него, а куда-то в сторону.
Отверстие расширялось. Вот уже, глухо ухнув, упал второй кирпич, и Михеев, не выдержав, подбежал к разлому. В него еще ничего нельзя было разглядеть, из зияющей черноты лишь тянулась струйка бурой пыли и какой-то затхлый запах. Схватив печной молоток, Михеев принялся бить рядом, расширяя пролом.
- Подожди, товарищ. Не спеши,- тихо одернули его.- Все будет в порядке.
Опустив молоток, Михеев, однако, не отходил от стены, пока разлом наконец не увеличился до размеров, позволивших заглянуть внутрь. Просунув голову в узкую рваную дыру, он зажег фонарик и, вдохнув удушливую пыль, увидел, что внутри ничего нет. Тайник был пуст.
Михеев сел, отряхнул руки и пальто от пыли и вопросительно посмотрел на Пуйдокаса. Тот уже бросил листать книгу, хотя по-прежнему держал ее в руках. Во взгляде его не было насмешки или злорадства, скорее - сочувствие, сожаление.
- Братец это…- развел руками Пуйдокас.- Я вам намекал. Хранил здесь добро свое. А поехал в Польшу - забрал.
Михеев злой, тяжело дыша, продолжал машинально отряхивать пальто.
«Не может быть,- думал он,- чтобы все так глупо…»
Пуйдокас натянуто зевнул и отложил наконец учебник, словно намекал: пора, друзья-товарищи, по домам. Но один из печников все еще зачем-то ковырялся в разломе.