В распоряжении феодалов и императорского правительства были многообразные способы воздействия на народ. Установившиеся формы собственности и система эксплуатации, строгое соблюдение классовых, сословных, ранговых, национальных различий, семейное право — все это охраняло их интересы. Более того, на страже прав и привилегий господствующего класса стоял бесчисленный бюрократический аппарат от высших учреждений и первых в государстве сановников до старост деревенских общин-десятидворок. Действенными средствами угнетения были идеологический нажим, религиозные предрассудки и, наконец, свирепый, иногда массовый террор. Специальное секретное учреждение, своеобразная охранка того времени, неусыпно следило за порядком, искало и выслеживало крамолу, хватало людей тайно и без суда. Власти без счета прибегали к арестам, судебным преследованиям, тяжелым штрафам и наказаниям, изощренным пыткам, мучительным казням. Минская власть утопала в крови своих подданных. Тягостна и безрадостна была жизнь угнетенного крестьянства и бесправных городских слоев. Угроза мук и смерти вставала перед каждым, кто осмеливался поднять голос в их защиту или высказывался против мероприятий правительства и своеволия феодалов.
Так в стране, где были осуществлены многие полезные для человечества изобретения, в стране, богатой массой вырабатываемых трудом людей продуктов, в стране, в которой подвергались разложению старые формы хозяйства и вызревали новые, искусственно поддерживалось господство устарелых средневековых порядков.
Сколько бы в ту пору в Китае ни трудился крестьянин, какие улучшения и усовершенствования ни придумывал, он всегда был едва сыт, а то и полуголоден, жил в убогой, перенаселенной хижине, одевался в простую хлопчатобумажную [13] или холщевую одежду. Выращивая шелковичных червей, разматывая коконы, изготовляя шелковые ткани, сам он не смел носить шелковую одежду, пить из фарфоровой чашки, украшать сверх положенного свой дом и двор. Впрочем, в последние десятилетия минского правления крестьянину явно было не до этого, так как в хозяйстве своем он едва сводил концы с концами.
Пахотные земли Срединной Империи находились в ту пору в руках различных более или менее крупных собственников, и крестьяне в подавляющем большинстве выступали в качестве временных держателей, или арендаторов, которые обрабатывали землю якобы по милости хозяина, предоставившего им участок. Количество крестьян-собственников, или наследственных держателей государственной земли, оставалось самым незначительным. В наиболее хозяйственно развитых районах, как например в нижнем течении реки Янцзы, около 9/10 всего числа крестьян арендовали землю.