/ Несмотря на то, что в начале письма было слово о мире, находящиеся в Каракуле большевики совместно с туркменами текке, ежедневно устраивали набеги, сяшгали
>{1} и грабили окрестные селения Каракуля и Пайкенда; отбирали и уносили имущество подданных и бедных.
Однажды из Бухары нам сообщили, что прибудет гость. Двое русских в коляске в сопровождении двух-трех человек из людей кошбеги прибыли в Якка-тут. Я встретил их и, пригласив [к себе] в комнату, справился об их здоровье. Один сказал: «Моя фамилия Гальперин 323[432]. Я являюсь начальником станции Каган. Все эти проявления неуважения к высочайшему двору дело рук большевиков и жителей станции Каган. Мы с давних пор в государстве его величества жили в спокойствии. Я очень смущен. Поэтому нас несколько человек ездили в местность Кызыл-типпа, встретившись с Колесовым; рассказали ему о доброте и помощи государства благородной Бухары и уговорил его заключить мирный договор. Мы отправили несколько писем на имя руководителей большевиков Чарджуя, Мерва и Ашхабада. Теперь я сам поеду в Чарджуй и сообщу [про договоренность] о мире, чтобы они с сего дня больше не посягали [на жизнь] подданных высочайшего государства». С подобными речами они просидели около часа и уехали. Я дал им проводника. Они направились в Чарджуй. /165а/ Через два дня упомянутый начальник [Гальперин] привел с собой двух комиссаров, то есть руководителей большевиков Мерва и Ашхабада. Они остановились у меня в селении Якка-тут. Я принял их; заказал для них обед и чай и беседовал с ними около часа. Во время беседы я рассказал им о прежних взаимоотношениях и дружеских связях [между эмиратом и Россией]. Говорил о /187/ грубых злостных поступках туркменов текке, о сожжении имущества несчастных подданных. Один из комиссаров ответил: «Грабежи и поджоги туркмен текке вызваны и поступками ваших подданных. Разве вы не знаете, что прибыв в Каракуль, они увидели своими глазами, что [ваши люди] растерзали сто человек русских подданных — женщин и детей. Если провинились мужчины, то чем виноваты женщины и дети?». Таких упреков он сделал множество. Я ответил: «Недальновидность проявляли вы сами. Вот уже пятьдесят пять лет, как мы с русским государством заключили договор о дружбе и в каждом деле мы постоянно оказывали друг другу помощь и поддержку. День ото дня крепость нашей дружбы все увеличивалась. И тогда у обеих государств имелось военное снаряжение: пушки и винтовки. Мы надеялись, что вы тоже будете держаться подобных /165б/ дружественных [отношений]. Вы поверили неизвестным вам джадидам, отцы и дети которых вели нищенскую жизнь и не касались отношений двух государств. Вы обманулись и уничтожили многолетний дружественный союз». Комиссары одобрили эти мои слова и сказали: «В своих взаимоотношениях государства то воюют, то живут мирно. Ныне мы стоим перед проблемой мира. Впредь мы сделаем все, чтобы укрепить дружбу двух государств». Так они, пробыв около двух часов, выехали в Бухару.