— «Ить» — второе, «ать-ять» — первое…
— Первое. Пиши: «Обновля-ет», — шептал Илюша.
— А я что пишу? — огрызнулся Женька и отложил ручку. — Баба Эма ни за что не проговорится.
— По-моему, тоже. Она у тебя молодец, — обнадежил Илюша.
— Ага, — сказал Женька и замер. По коридору стучали гулкие шаги.
Сзади подлетела бабушка, шепнула:
— Ничего ей не говорите! — будто они собирались.
— Что вы натворили? — спросила мама с порога.
— Неужто на работу успели? — горестно изумилась бабушка. Мама вошла в комнатку.
— Я вас спрашиваю. Соседи говорят, милицию вызывали. Срам какой! А откуда камней набрали?
— Да что ты, каких камней? Бумажонками стреляли, — робко начала заступаться бабушка.
— А ты их не защищай. Вечно за них заступаешься. А потом спрашиваешь, откуда головорезы берутся. И не стыдно вам? Ну, погоди, отец придет, тебе задаст. А ты что же, Илюша? В школе примерный ученик, а у нас дома, значит, все можно? Да ты и Женю должен был остановить. Отличник, называешься!
— Да будет тебе! — не выдержала бабушка. — Поблудили и больше не будут.
Мать отошла недовольная, что ей помешали воспитывать.
— Я, наверно, пойду? — спросил Илюша Женьку.
— Так еще не все раскрыли! — напомнил Женька. — Не обращай на них внимания, — сказал он беспечно.
— Да я и не обращаю, — приободрился Илюша. Женька явно трусил, потому что скоро должен был прийти отец. Оставлять его одного было не очень-то по-товарищески.
* * *
Наконец все скобки были раскрыты, сыграны две партии в морской бой, штук пятьдесят в крестики-нолики.
— Смотри, как занимаются, — шепнула за перегородкой бабушка и зашаркала по направлению к ним. Мальчишки потянули носами.
— Передохните-ка, а то головки заболят, — прошептала она и поставила между ними сковороду гречневой каши.
Мыча от удовольствия, они быстро расправились с ней, а за последнюю ложку устроили даже борьбу на ложках. По очереди скребли по сковороде, так что кожа за ушами чесалась. А потом был кисель!
После ужина достали недоклеенный планер, но Женькина мама сказала из-за перегородки, что нечего на ночь глядя ацетоном вонять, днем надо было, чем озорством заниматься. Положили на шкаф — не больно и хотелось. Был уже десятый час. Отец все не шел.
Илюша подошел к окну. На улице была совсем ночь. На центральной улице горели фонари. И все до одного раскачивались. И все не в такт. Один туда, другой сюда, потом этот сюда, тот туда. Тени метались по универмагу напротив. Голос Илюшиной бабушки с неистребимым акцентом начал: «Ветер воет, море злится…» Два фонаря стали качаться вместе. «…Мы, корсары, не сдаем».