неглубоких книжках и поверхностных наблюдениях. Зачем уделять внимание истории экономики,
ведь мы не уделяем такого внимания истории естественных наук? История естественных наук, как
вы узнаете, если посетите лекции кафедры философии и научного метода,—это захватывающе
интересный предмет. Но он интересен не совсем в том смысле, в каком интересна история нашего
предмета. Как бы ни было интересно понять астрономические системы тысяче- или пятисотлетней
давности, чтобы стать первоклассным астрономом, необязательно знать все о Птолемее или
Копернике. Обо всем, что осталось в сегодняшней науке от системы Коперника, вам будет
рассказано в ходе общих лекций. Точно так же и с историей биологии, и с историей других
предметов. Но в отношении предметов, которые занимаются толкованием общественной жизни,
смею утверждать, дело обстоит иначе.
Современные институты и современное мышление пронизаны наследием прошлого, и знать, как
родилась та или иная идея, какие перипетии она претерпела внутренне, в ходе развития предмета,
и внешне, в смысле влияния, которое она оказала на социальные теории, как она изменилась
сегодня, какой смысл имеет в ежедневном общении — все это, если вы хотите называться
экономистами, вы должны хотя бы немного представлять. На самом деле я бы даже сказал, что, не
имея такого представления, вы лишаетесь широкого понимания предмета экономической науки.
Позвольте процитировать вам выдающегося мыслителя викторианской эпохи Марка Паттисона
(поднимите руки, кто читал мемуары Марка Паттисона. На первых лекциях я часто задаю
подобные вопросы, чтобы понять, о чем нужно рассказывать, а что будет скучным повторением
уже известного). Марк Паттисон —знаменитый историк и автор одной из четырех лучших
автобиографий в лите-
35
ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
ратуре XIX века. И он сказал, довольно напыщенно: «Человек, который не знает, что думали его
предшественники, обречен переоценивать свои собственные идеи» (Pattison, 1885, р. 78).
А великий представитель нашего предмета, наш современник (он умер более двадцати лет назад),
Кейнс, великий интеллектуальный революционер, сказал: «Изучение истории идей предшествует
освобождению мысли. Я не знаю, от чего человек становится более консервативным (а это слово в
его устах было весьма уничижительным!) — от того, что не знает ни о чем, кроме настоящего, или
ни о чем, кроме прошлого (Keynes, 1926, р. 277; Кейнс, 2007, c.yji). Некоторые из вас, наверное,