и не лучшее пособие для человека, только начинающего знакомиться с этой областью, это все
равно полезное и интересное чтение. Наибольшую ценность лекции имеют для тех, кому ин-
тересен либо Роббинс сам по себе, либо его манера преподавать историю экономической мысли и
его интерпретация различных спорных вопросов.
История экономической мысли не пишет себя сама. Экономика, развитие экономической мысли и
экономической науки как профессиональной дисциплины, равно как и рассказ об истории этого
развития, являются социально творимыми артефактами, поэтому читателю будет интересно
узнать, как творил историю экономической мысли Роббинс.
13
ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
В первой лекции Роббинс рассказывает о своем предмете и о том, как он планирует его излагать.
Роббинс считает, что история экономической мысли может быть полезна как для понимания того,
что происходит в современном мире, так и для понимания интеллигентной беседы на
экономические темы. Хотя история естественных наук не слишком важна для понимания
современной физики и биологии, об экономической науке нельзя сказать того же. «Современные
институты и современное мышление пронизаны наследием прошлого, и знать, как родилась та или
иная идея, какие перипетии она претерпела, внутренне, в ходе развития предмета, и внешне, в
смысле влияния, оказанного ей на теории об обществе, как она изменилась сегодня, какой смысл
имеет в ежедневном общении»,—все это важно для того, чтобы иметь глубокое, а не
поверхностное понимание происходящего. В связи с этим Роббинс весьма к месту использует
цитаты из Марка Паттисона и Джона Мейнарда Кейнса: «Я бы настаивал, что современные идеи в
области экономического анализа сложно понять, не имея некоторого понимания о том, как они
развивались»,—говорит он. Один из примеров, которые приводит Роббинс, это политика laissez-
faire, и в нескольких своих публикациях, особенно в «Теории экономической политики в
английской классической политической экономии», он существенно расширяет наше понимание
основ экономической роли правительства. Если бы те, кто сегодня спорят об этой политике, были
лучше ознакомлены с фактами, которые приводит Роббинс в своей работе, их дискурс был бы куда
глубже и утонченнее, и меньше страдал бы от идеологических манипуляций, чем теперь. Нужно
понимать, что глубокий дискурс не предполагает изначальных допущений относительно того, чьи
интересы имеют больший вес в правительственной политике; он просто проясняет природу