– А первые пять? – спрашивает он.
– Гондурас, Венесуэла, Белиз, Сальвадор и Гватемала.
– Ха, – произносит он.
– А ты знал, что Ямайка до сих пор формально является членом Британского содружества наций? – Я не жду, пока он ответит. – Я – подданная королевы. – Если бы здесь было больше места, я бы сделала реверанс.
Поезд с визгом останавливается на станции. Заходит больше народу, чем выходит.
– Что еще тебе рассказать? Население составляет две целых девять десятых миллиона. От одного до десяти процентов людей относят себя к растафарианцам. Двадцать процентов ямайцев живут за чертой бедности.
Он придвигается чуть ближе, и вот я уже в кольце его рук.
– Расскажи мне что-нибудь хорошее, что помнишь, – просит он. – А не факты.
Я не хочу быть оптимистичной. Не хочу принимать свое новое будущее.
– Я уехала, когда мне было восемь. Мало что помню.
– А твои родственники? Кузены? Друзья? – не унимается он.
– Я помню, что они у меня есть, но я их не знаю. Мама заставляет нас созваниваться с ними раз в год, на Рождество. Они смеются над моим американским акцентом.
– Что-нибудь хорошее, – снова просит он. Его глаза теперь кажутся темно-карими, почти черными. – Чего тебе больше всего не хватало, когда ты сюда только переехала?
Мне не приходится думать долго.
– Пляж. Океан здесь какой-то странный. У него неправильный оттенок. Он холодный. Слишком бурный. Ямайка – в Карибском море. Вода там сине-зеленая и очень спокойная. Ты можешь долго-долго заходить в море, и все равно оно будет тебе по пояс.
– Здорово, – говорит он. Голос у него подрагивает. Я боюсь поднять на него глаза, потому что тогда мы оба расплачемся прямо здесь, в поезде.
– Хочешь ответить на оставшиеся вопросы из третьего раздела? – спрашиваю я.
Он достает телефон.
– Номер двадцать девять. Поделитесь с партнером каким-нибудь неловким эпизодом из своей жизни.
Поезд снова останавливается, и на сей раз больше народу выходит, чем заходит. В вагоне становится посвободнее, но Даниэль не отодвигается от меня.
– Сегодня в магазине пластинок с Робом вышло довольно неловко, – говорю я.
– Правда? Я не заметил смущения, разве что раздражение.
– Я умею делать каменное лицо, в отличие от кое-кого, – говорю я и подталкиваю его плечом.
– Но почему тебе было неловко?
– Он изменил мне с ней. Каждый раз, видя их вместе, почему-то думаю, что, может, я недостаточно хороша.
– Этот парень просто скотина. Ты тут вообще ни при чем. – Он берет меня за руку и не выпускает ее. Мне даже нравится его искренность.
– Знаю. Я позвонила ему сегодня и спросила, почему он так поступил.