Всю свою жизнь я предполагала, что мне всегда хотелось иметь нежного любовника, человека, который был бы внимательным и добрым ко мне, Торн же резок и груб. Он ведет себя как настоящий неандерталец. Он запросто берет то, что хочет, и уходит, даже не сказав слова благодарности, но вместо того, чтобы злиться на него за то, что он рассматривает меня всего лишь, как обычный сексуальный объект, я возбуждаюсь от этого.
Мне казалось, что я хотела, чтобы следующие девяносто дней прошли как можно быстрее, но сейчас все изменилось. Мне будет очень трудно «сохранять лицо», я могу сама себе притворяться сколько угодно, да и ему тоже, что ненавижу его, но не смогу помешать своему телу рассказать ему совсем другую историю. Хуже того, меня все время не оставляет вопрос — также взрывоопасно для меня его занятия любовью, как то, что он проделывает своими пальцами.
И клитор начинает покалывать от этой мысли.
Как будто я из фригидной женщины превратилась в безудержную сучку. Даже сейчас мне ужасно хочется прикоснуться к самой себе, представляя его, пока буду сама себя ублажать, но я не могу пойти на это. Через несколько минут раздается стук в дверь ванной. Анабель напоминает, что ужин будет через полчаса. Я выключаю душ и стою какое-то время в тишине в теплом паре. Потом открываю дверь ванной, врывается порыв холодного воздуха. И тут же всплывают воспоминания. Когда мне исполнилось пять лет…
Двадцать лет назад
— Вставай, папа. Просыпайся. Прошлой ночью был дождь. В лесу будет куча грибов.
— Уфф... на улице еще темно, и сегодня воскресенье, кнопочка, — сонно бормочет отец.
Я трясу его за плечо.
— Но ты сказал, что мы пойдет за грибами сегодня, если пройдет дождь.
— Давай, пойдем завтра, хорошо. Грибы никуда не денутся.
Я смотрю на него в темноте родительской спальни.
— Но завтра я пойду в школу.
— Хорошо. Я завтра схожу за грибами. А сейчас возвращайся к себе в постель.
— Нет, папа. Я хочу, чтобы мы пошли вместе, — настаиваю я.
— Сейчас холодно и мокро. Мы можем пойти сегодня днем? — сквозь сон бормочет он.
— Нет, потому что придут кабаны и съедят все самые лучшие грибы.
Отец кладет руку на глаза.
— Кто тебе сказал, что здесь пасутся кабаны?
— Месье Лемар.
— Месье Лемару лучше заниматься своим делом, — бормочет отец.
Я хмурюсь.
— Он сказал, что они приходили к нему, на его землю. Он видел их. Они приходят и съедают все грибы до восхода солнца.
Мой отец зевает.
— Кабаны тоже хотят есть.
— Хорошо. Я возьму Момо и пойду сама. Я знаю, какие ядовитые, а какие нет, — решительно говорю я. Это правда. Я выучила, как выглядят грибы, которые можно есть. Низ шляпки должен быть пористым. Нельзя есть те грибы, у которых есть еще гребешки под шляпкой. Мои любимые — это белые грибы, они не ядовитые. А другие с розовыми порами и горькие.