– Откуда? – пожала плечами я.
– К проходной приехали эти мерзавцы, а с ними судебные приставы и чертова прорва людей в камуфляже: чоповцы и ОМОН. Они попытались на территорию прорваться, но не получилось – рабочие стеной встали. Тогда они стали требовать, чтобы к ним Леша вышел. И он пошел – он все надеялся как-то мирно вопрос решить. Вот, когда он с ними разговаривал, в него и выстрелили. Но только ранили и только потому, что, оказывается, Ушаков с товарищами его потихоньку, незаметно охраняли, вокруг него стояли. Не совсем рядом, но поблизости. Как Дмитрий Васильевич потом сказал, почувствовал он что-то такое… Он не мог словами выразить, что именно… Ну, словно в воздухе какое-то напряжение было. Вот он Леше и крикнул: «Падай, Ильич!» А как Леша мог на глазах у всех – и своих, и чужих – упасть на землю? Какое после этого к нему уважение было бы? Тогда Дмитрий Васильевич шапку с себя снял и запустил в него. Леша отшатнулся, и именно поэтому его только ранило, а останься он на месте, попали бы прямо в сердце. А так ранение было хоть и тяжелое, но не смертельное. И потом, кто его на руках в медсанчасть бегом относил, потому что машину ждать некогда было, да и не проехала бы она быстро – вокруг же толпа была? Ушаков с товарищами. Они ближайшую дверь выломали, Лешу на нее положили и побежали. Кто меня с Илюшкой в больницу отвез, чтобы я рядом с мужем была? Дмитрий Васильевич. Кто свою жену к бабе Ане отправил, чтобы она ей помогала? Он же. Кто круглосуточную охрану больницы организовал? Опять Ушаков.
– То есть он практически жизнь Алексею Ильичу спас. Хорошо, что не обиделся и не плюнул на все, а то и будущее комбината, и вашей семьи могло бы совсем по-другому сложиться, – заметила я.
– Ну, насчет того, что не обиделся, я бы так не сказала, – усмехнулась Настя. – Когда Леше уже получше стало и опасность миновала, Дмитрий Васильевич к нему в палату пришел и спросил: «Ну, Ильич? И кто прав оказался? Я со своей бандитской точкой зрения или ты со своей законопослушной?» Что Леше делать было? Попросил он прощения, конечно, и всем остальным просил свои извинения и благодарность передать. Только этим дело не кончилось. Дмитрий Васильевич еще не раз ему говорил по какому-нибудь поводу, что с его бандитской точки зрения это так-то и так-то выглядит. Леша наконец не выдержал и взмолился: «Сколько ты меня еще мордой в дерьмо тыкать будешь?» А тот ему на это ответил: «А это, чтобы ты, Ильич, навсегда усвоил, кому и что можно говорить. Мы на комбинате тебе истинную цену знаем, все поймем и все простим. А вот другие могут не понять. Так что ты впредь за словами следи». Но с тех пор больше Леше старого греха не поминал.