– Право, Луиза, откуда только у тебя руки растут!
К чаю позвали гостей. Луиза вспыхнула и выбежала из комнаты в слезах, на ходу опрокинув книгу со столика.
На лестничной площадке ее догнал ледяной голос матери.
– Куда это ты собралась? Пойди на кухню, возьми веник с совком и убери за собой!
Луиза вернулась, подобрала с пола осколки, смела чайные листья и вытерла лужу, пока ее мать упражнялась в остротах на тему неуклюжей дочери.
– Единственная ученица в школе домоводства, которую оставили на три семестра, потому что за первые два она перебила всю посуду!
В комнате повисло чувство общей неловкости, никто не знал, что сказать. Отнеся веник и прочее на кухню, Луиза отправилась на поиски бабушки, чтобы извиниться за разбитый чайник, но той нигде не было. На глаза попалась лишь тетя Рейч, которая пришивала ярлычки к одежде Невилла.
– Не знаю, ягодка, не видела. А что случилось? Вид у тебя неважный.
Луиза не выдержала и разрыдалась. Тетя Рейч встала, закрыла дверь и усадила ее на диван.
– Расскажи все своей старой тетушке, – попросила она, и Луиза облегчила душу.
– Она меня ненавидит! Прямо по-настоящему ненавидит! Опозорила перед гостями! Обращается со мной как с десятилетним ребенком, от этого еще хуже!
Помолчав, она добавила:
– Даже слова доброго не скажет!
Тетя Рейч сочувственно сжала ей руку; к несчастью, это оказалась больная рука. Взглянув на нее, тетя Рейч достала аптечку, разожгла спиртовку, на которой бабушка готовила чай, растопила парафин и обработала ожог. Сперва было ужасно больно, потом стало легче.
Покончив с перевязкой, тетя Рейч сказала:
– Солнышко, все не так! Ты пойми, у нее сейчас очень тяжелый период, ведь папы рядом нет. В разлуке женщинам тяжелее: они остаются дома и часто не знают, что там с мужьями происходит. Попытайся понять… Когда люди взрослеют, как ты, то начинают понемногу осознавать, что родители – не просто мама с папой, но живые люди со своими проблемами. Впрочем, думаю, ты это уже и сама заметила.
Хотя Луиза ничего такого не замечала, она кивнула тогда со знающим видом. И сейчас, застегивая кремовую блузку, которую ей сшила тетя Рейч, она подумала, что маме действительно должно быть тяжело: ее собственная мать практически сошла с ума, приходится жить на Лэнсдаун-роуд в одиночку – отец организовывает оборону аэродрома в Хендоне. Он провел с ними лишь два дня на Рождество. С другой стороны, дядю Руперта на флоте вообще не отпускали.
Концерт ей очень понравился; пожалуй, лучший из всех, которые она посещала: отчасти из-за того, что она знала пианиста (все-таки они обедали вместе), отчасти потому, что в зале было полно родителей, друзей и родственников выступавших, и в воздухе витала особая атмосфера волнения.